она и не жила здесь вовсе, а видела это место на картинках в чьем-то альбоме.
Вот старый кирпичный дом Флетчеров, что стоит на самом краю деревни. Про такие строения, в которых жили еще предки вплоть до седьмого колена, так и хотелось сказать – «вечные». Хотя и выцветшая черепица, выглядывающая из-под снега на коньке крыши, выдавала лета, в целом дом сохранился очень даже хорошо.
Следом за ним огороженный свежевыкрашенным деревянным забором дом сестер Беитрис и Айли Фаркухэр, которые, помнится, часто задирали ее в школе.
«Интересно, они все еще тут? – невольно подумалось Кайл.
– Нет, не интересно».
Тишину, повисшую кругом, временами прерывала подвывающая метель. Окна, под которыми проходила девушка, светились теплыми, оранжевыми квадратиками. В этот холодный мартовский день все сидели по домам. На улицах было пустынно и немноголюдно. Лишь трое резвых мальчишек лет десяти перебежали ей дорогу, да один сутуловатый мужчина прошел мимо, укутавшись в теплый тулуп по самый нос.
Оно было и к лучшему, – рассудила Кайл. Ей совсем не хотелось встретить давних знакомых. Она была твердо уверена в том, что стоит только попасться к кому-нибудь из них на глаза… И не успеют сгуститься сумерки, как в каждом доме деревни будут порицать вернувшуюся блудную дочь.
Девушка дошла до перекрестка двух единственных улиц, где располагались, в основном, промышленные здания. Слева находилось почтовое отделение, представляющее собой еще и небольшую лавку с открытками, сладостями и газировкой. За почтой стоял паб Маккензи, который по местной традиции в пятницу вечером всегда был забит людьми. А через дорогу все по той же левой стороне была кондитерская «Беннет». Сколько Кайл себя помнила, круглые пирожки и ежевичные кексы хозяйки Мойры Беннет всегда пользовались популярностью в деревне. Девушка повернула голову направо и заметила большое каменное двухэтажное здание, в котором тотчас узнала «Старую мельницу» – гостиницу, в которой останавливались редкие туристы. Обновленная, она выглядела гораздо более привлекательной и благопристойной, нежели была, когда Кайл покидала эти края. Над входом висела новая вывеска с аккуратно выжженными буквами, заменены ставни, крыльцо и входная дверь.
«Таки пошли дела у чужеугодника», – хмыкнула она про себя.
К хозяину «Мельницы» Кайл еще с детства была расположена не совсем доброжелательно. Среди деревенских он слыл подхалимом или, как говорили старики, «любил поскакать на задних лапках, полебезить да полакействовать перед чужаками». Нет, в Форте Эррол хорошо относились к туристам (редким исключением являлись англичане). Но тепло принимали лишь по той исключительной причине, что они с интересом внимали рассказам об удивительном прошлом этого поселения. Однако, по мнению тщеславных односельчан, Мюррей Стин не разделял их любовь к восхвалениям истории и культуры, а занимался прямо противоположным. Он все расспрашивал приезжих путешественников, откуда те родом, как там живут, чем увлекаются, и сердечно обещал каждому