от дежурства во дворце»[45].
Вид на Михайловский дворец зимой
В Петербурге Брянчанинов простудился вторично очень серьезно: «Во второй раз я простудился будучи шестнадцати лет при переходе из второго класса в вышний в Императорском училище. Это случилось осенью во время слякоти, когда навалило по улицам много мокрого снега – в Петербурге, тогда генералом воспитывающимся в училище не позволено было ни носить калоши, ни поездок на извозчиках. В сей болезни не столько повредила мне самая простуда, сколько, как мне кажется, неправильное продолжительное лечение. После этой болезни силы мои очень изменились, пищи я начал употреблять вдвое меньше, нежели сколько употреблял до болезни, аппетит мой с сего времени уже никогда не восстановлялся. Это было в конце 1823 года. С того времени я почти постоянно более или менее хворал…»[46]. «Все мои болезни начались с того, что бывши еще юнкером, я жестоко простудил ноги, оконечности их, от различных медицинских пособий чувствовал облегчение временное, но оконечности ног никогда не вылечивали, год от году приходили в худшее положение…»[47]. В больнице прикованным к постели Дмитрий провел около пяти недель, где молодого офицера ежедневно посещал по повелению Великого Князя Николая Павловича его личный доктор. Дмитрий писал к родителям: «Время, проведенное в больнице, сделало меня более мудрым… Я много думал о ценности человеческой жизни и только теперь смог оценить все значение известных слов Христа: «Я есмь Альфа и Омега, Начало и Конец» (Ап. 1, 8). Эти слова заключают в себе все Священное Писание, так Священное Писание позволяет нам понять наше начало, наше естество и законы, ведущие нас к концу, который должен быть столь же прекрасен, как и наше начало; наше происхождение от Бога неизбежно направляет нас к поискам нашего конца в Боге»[48].
Зимняя канавка
Регулярно получая донесения Доримедонта Дмитриевича о поведении старшего сына, Александр Семенович встревожился и решил использовать свои столичные светские и родственные связи.
Вначале он обратился за помощью к прежнему товарищу по службе в пажах, графу Сиверсу. Брянчанинова немедленно перевели с частной квартиры, где он жил с братьями, в казенную квартиру в стенах Михайловского замка. С Михаилом Чихачевым они стали уже неразлучны, но посещения Лавры пришлось сократить. Товарищи относились к ним обоим с уважением, в трудных вопросах или в горе всегда обращались за помощью, но будучи совершенно иного духа, насмешливо звали «святыми отцами и монахами». Зная абсолютную честность друзей, неумение и нежелание лгать даже в мелочах, они никогда не посвящали их в свои проказы и шалости. Уже тогда, будучи совсем юным, Дмитрий Александрович проявлял духовное рассуждение и умение руководить душами человеческими. Так, в 1824 году он писал родной сестре Александре Александровне: «Искренне говорю тебе – ты счастлива, потому что идешь путем спасения… Что человек на земле? –