погоду оно нам завтра выдаст. А вы устраивайтесь. И возьмите мое одеяло, под утро в избе прохладно. Я привык, а вам с мальчиком мерзнуть ни к чему. Доброй ночи!
– Спокойной ночи, – пробормотала гостья.
Ночью у Илюшки начался жар. Сын тяжело дышал, стонал по-взрослому и по-детски плакал – обиженно, беспомощно, беззащитно. Она носила его на руках, Олег Антонович заваривал из трав чаи и вливал по ложке ребенку в рот, они меняли компрессы – жар не спадал.
– Проклятье! – ругался в полголоса Боровик. – Если б знал, что когда-нибудь от меня будет зависеть здоровье ребенка, послал бы к черту свою экономику и послушался родителей, занялся медициной.
– Не говорите ерунду, – возражала Тоня, сдерживая слезы. – Здоровье детей зависит прежде всего от родителей, а не чужих людей.
– Мы все друг другу чужие, пока судьба не вмешается. А вмешается, так повяжет – никакой силе этот узел не развязать. Дайте Илью, я поношу. А вы отдохните, вам силы еще пригодятся. Кстати, куда я должен был вас проводить? Где вы живете?
– В военном городке. Там летный полк, сами же говорили, что знаете.
Олег Антонович удивленно присвистнул.
– Да вы, сударыня, способны дать фору любому стайеру! Километров десять прошли, если не больше. В городе прогуляться с молодым человеком десяток верст – пустяк, милое дело. Но по тайге преодолеть такое расстояние сможет далеко не каждый мужик, не то, что молодая хрупкая женщина.
…С утра задождило. Стало ясно, что с больным ребенком выдвигаться в такую погоду из дома никак невозможно. Однако Тоня, уверенная, что сына непременно следует показать врачу, долго не соглашалась с Боровиком, предложившим остаться.
– Илюшку обязательно должен осмотреть доктор! Вдруг у него что-то серьезное? А у нас даже градусника нет, я уж не говорю о лекарствах.
– Да вы поймите, вам сейчас нельзя нос выставлять за порог, не то, что идти по тайге. Даже если дождь утихнет, где гарантия, что снова не польет? Здесь ливни за полдня не проходят, если зарядит – клади все три, а то и больше. Через месяц медведи разбредутся по берлогам на зимнюю спячку, а вы хотите, чтобы дождик, как в июле, покапал для свежести и перестал? Это вам, сударыня, не кубанские степи. Тайга легкомыслия не прощает, к ней с уважением надо относиться.
– Я хочу, чтобы мой сын быстрее выздоровел, вот и все. А тут его лечить некому.
– Да мы-то на что, Антонина Романовна? У меня недалеко пасека, мед диких пчел очень полезен, от любой хвори излечит, тем более, детской. А Офелия? У нее не молоко – дар Божий! Ни одно лекарство с ним не сравнится. Доверьтесь себе и мне, хорошая вы моя, вместе мы быстро поднимем вашего малыша.
«Быстро» растянулось на четыре недели, которые стали для Тони открытием и многое заставили воспринимать иначе, чем прежде. Например, что чужой человек может быть порой ближе родного, а доверие к другому укрепляет веру в себя. Что уверенность творит чудеса, и тот, кто верит в успех, выкладываясь при этом сполна, одолеет любую беду.
Самой страшной была третья ночь,