у других – грудь. В руках у телохранителей неведомое мне оружие, короткоствольное, мощное, страшное.
Я вижу, как Смуглый отбрасывает в сторону магнитофон и быстро извлекает из его нутра такое же, или почти такое же, короткоствольное оружие. В голове у меня проносится молнией: «Я прав! Я прав! Ничего не напутал!» И тут же бросаюсь на Смуглого.
Перехватываю его за запястье и задираю кверху ствол, сухо гремят выстрелы, будто кто-то наступает на жесткую картонную коробку. Бью своим тяжелым микрофоном его по переносице, бью зло, сильно, насмерть бью, чтобы не поднялся. Кровь хлещет на меня, но он продолжает стрелять. Вдруг слышу пальбу за спиной, она неожиданно возрастает, и я понимаю, что стреляют из нескольких скорострельных пистолетов. Разворачиваюсь, на выпуская руки Смуглого, и вижу, что на меня несется Блондин. Он нещадно палит из длинноствольного пистолета. Я хватаю Смуглого за шею и резко загораживаюсь им. Вовремя! Он вздрагивает всем телом и становится очень тяжелым: пули, предназначенные мне, достались ему. Я запрыгиваю на высокий каменный парапет; к тому времени немец поворачивается в сторону президентов и охраны, и теперь палит в них. Он возбужден до истерики, стреляет наотмашь, грязно, жестоко. Из бурлящей толпы выпадают люди. Я валюсь на него сверху, придавливая всем своим восьмидесяти пяти килограммовым телом. Он ломается подо мной, мы валимся в пыль. Слышу, как трещат брюки на моей правой коленке. С ужасом вдруг соображаю, что у меня здесь других брюк нет! Но вцепляюсь руками в волосы Блондина и начинаю бешено колотить его головой о грунт, жесткий и горячий. Стрельба слышна уже в стороне. Значит, их больше! Где-то рядом идет бой.
Меня буквально отдирают от немца. Он не дышит. Я ясно понимаю, что убил его, сломал шею. Его глаза полуоткрыты, язык, синий, вылез из распухших, окровавленных губ. Я только что убил двоих! Смуглого и Блондина.
В клочья изорвал свои брюки, до крови исцарапал коленку и повредил левую бровь. Мой искалеченный микрофон валяется в пыли, а мне при этом крутят назад руки и больно бьют сапогом под ребра. Потом кусают за бок! Это уже собака! Она рвет мое мясо, а мне даже не страшно. Я теряю сознание на мгновение, а когда прихожу в себя, меня отдирают от пса и охранника. Это – двое американцев. Взлетаю над землей и переношусь на их руках куда-то вглубь основного здания.
Первый вопрос ко мне от крупного, с проседью, американца. Рядом с ним наш парень из службы безопасности президента и какой-то местный «волкодав»:
– Почему не сказал сразу?
– Боялся ошибиться! И времени не было!
– Почему кинулся на них? Они могли убить!
– Об этом не успел подумать. Но я сделал главное – не дал им выйти на исходные позиции, которые они определенно подготовили заранее!
– Молодец! – говорит американец, – Ты настоящий парень! И все сделал правильно. Откуда у тебя такие знания!
– Я – репортер. Репортер и все тут! Не копайтесь! Это бесполезно!
– Чем ты занимался раньше?
– Это