не топили, в номере было тесно и холодно. Дима сел на кровать, поставил бутылки на стол. А Валя присела на краешек стула.
– Снимай куртку, расслабься, – сказал он, заметно веселея.
– Так холодно, – пролепетала Валя.
– Сейчас согреешься, – Дима уверенно плеснул «Клюкву» в пыльный граненный стакан.
-Ты с ним стала пьянствовать? – удивилась Соня и весело засмеялась, – в жизни не поверю.
– Ну, не пьянствовать, зачем ты так? – нахмурилась Валя. Она всегда не любила называть вещи своими именами.
После первой рюмки, или, точнее стакана водки, Дима почувствовал себя уверенней. Начал рассказывать Вале про свои достижения на литературном поприще. Слова пробивались через Валины уши с трудом. Там как будто была вата, а нёбо горело, в горле першило. А Дима настойчиво подливал эту ненавистную клюкву.
«Как йод разбавленный», – мелькнуло у Вали в голове. А потом она каким-то образом оказалась на кровати. Чужие руки трогали все ее тело. «Хоть грудь удалась», – удовлетворенно думал Дмитрий. Валя совсем не сопротивлялась, она же любила. Только когда Дима целовал, ее почему-то мутило, во рту было слишком мокро и как-то пресно. Он слегка отстранился и стал снимать рубашку, а Валя подняла глаза вверх и увидела ползущего жирного таракана. Тогда-то ее и вырвало.
– Так у вас ничего не было? – спросила Соня.
– В тот вечер – нет,– сказала Валя грустно, – представляешь, так неудобно, некрасиво получилось с этим моим, – она долго подбирала слово, – казусом. Туалет в этой гостинице в конце коридора, который мне показался очень длинным. Я все шла и шла до него, голова кружилась, стены обступали меня. Они такого грязно-зеленого цвета. Я зашла в туалет, посмотрела на эти ужасные унитазы, которые сто лет не мыли…и меня снова вырвало. Потом взяла ведро, убиралась в этом чертовом «пенале».
– Да тебя рвало, скорее всего, от этой «Клюквы на коньяке», да от Димочки драгоценного, а не от брезгливости. – Сказала Соня язвительно.
***
Солнце уже закатилось, пора было собираться домой. И жутко хотелось есть.
– Ты не права, – сказала Валя, отряхивая свою юбку, – зачем ты с таким неуважением отзываешься о Дмитрии. Он – прекрасный человек.
– Ага, – согласилась Соня, – споил малолетку в грязной гостинце.
Валя насупилась, хотела что-то возразить, но передумала.
Девушки купили по паре чебуреков в палатке на набережной, выстояв предварительно большую очередь. Они молчали, так как были утомлены беседой. Валя, как обычно, анализировала произошедшее с ней, и чувства такие возвышенные и чистые, после того, как она проговорила это вслух, не казались ей уже безупречными. Они сели на лавочку и прикончили теплые и вкусные пирожки.
– Я пить хочу, – сказала Соня, вытирая пальцы салфеткой. И с досадой понимая, что одной салфетки очень мало для таких жирных пальцев.
– Я тоже, – ответила Валя, прожевав. – Пойдем, чаю выпьем. Сейчас только выберем кафе попроще.
Таковое нашлось быстро. Деревянные лавки и длинные столы, соединенные друг с другом. «Как парты