Барбацуца. – Мне же там работать. Да и машину новую обещали…
Его невеста только люто стукнула кулаком о кулак и, что-то мыча, пошлепала на кухню готовить кофе и бутерброды.
Степка ухмыльнулся ей вслед. Он, конечно, мог отбрыкаться, сказал бы, например, что уже принял на грудь, но зачем? Глупо ведь потерять возможность улизнуть на целый день из-под чересчур уютного крылышка будущей женушки.
Барбацуца быстро собрался, быстро похлебал кофейку. Затем, потупив взор, чмокнул Натали в сморщенный от досады носик и выскочил за порог квартиры.
– Смотри, чтобы к шести вечера был дома! – бросила ему вдогонку невеста. – Мои родители придут!
В семь тридцать синий МАЗ с грязно-зеленой цистерной уже несся пустынной трассой, оставив позади мутные огни курортного города Мурдянска.
С неба сыпался мелкий снежок, стелилась под колесами поземка. Небо, как лист холодной стали, тяжело висело над заснеженной пахотой полей и чахлыми всходами озимых. «К вечеру и дороги замести может», – равнодушно подумал Барбацуца, вглядываясь в черно-белый пунктир трассы.
Рядом на сидении грузно развалился Дерипаска и безмятежно посапывал. Его большая седеющая голова качалась из стороны в сторону, как маятник. Степан бросил взгляд на заместителя начальника и невольно улыбнулся: этот симпатичный, добродушный толстячок всю жизнь, наверное, только и занимался тем, что спал да гонял чаи. И чего ему вздумалось тащиться сегодня в Новозаводск, что за нужда такая возникла? Сидел бы себе в своем ободранном, но теплом кабинетике и хлебал бы чаек. Но, видать, приспичило. Может, купить чего надо – в Новозаводске ведь базары куда как побогаче мурдянских.
За Кукумаковкой скорость пришлось поубавить – на трассе начали появляться заносы. Снегопад усилился, поземка стала круче.
На повороте Барбацуца вдруг увидел припорошенную снегом невысокую фигурку человека. Он отчаянно махал руками, призывая остановиться. Степан осторожно нажал на тормоз.
Дверь стремительно открылась, в кабину заглянул паренек в солдатской шапке-ушанке. Его веснушчатое лицо, раскрасневшееся и мокрое, выражало какую-то решимость и было удрученным.
– Землячок, подбрось! – осипшим голосом попросил он. – А то я уж окоченел совсем.
– Залазь! – кивнул Степка. И хлопнул Дерипаску по плечу. – Ефимыч! Подвинься, у нас пассажир.
– А? Что? – заместитель встрепенулся, мотнул головой и с недоумением взглянул на парня. Но тут же успокоился, пододвинулся к Барбацуце и опять опустил свою балду на грудь.
Хлопец уселся, бросил под ноги продолговатый сверток и снял шапку.
– Вроде и мороза-то нет, – проговорил он, вытирая влагу с лица рукавом ветхого ватника. – А продрог до костей. Ветер…
Степан мельком взглянул на прикид неожиданного попутчика и, трогая, полюбопытствовал:
– На дембель, что ли, солдатик?
– Не-а! – замотал стриженой головой тот. – Я еще в ноябре дембельнулся… А что одет