сфер – писатели, деятели культуры, науки… У них, по крайней мере, можно вытянуть живую мысль. А что могут сказать политиканы?
– Присядем, – предложил Льдистый и свернул в сторону ярко-оранжевой скамейки.
Они уселись лицом к морю, куда ослепительным диском падало солнце.
– Что вас привело ко мне? – без обиняков спросил Эмерс.
– Скажите, что вам известно о Тимофее Николаевиче Ермаке?
– О вашем шефе, что ли?
– Ермак один…
– Не больше того, что и всем. Бывший комвождь, сброшенный с партийного Олимпа, теперь опальный министр. В целом воспринимаю всерьез – хотя бы за то, что он расплевался с номенклатурщиками. Но все это, думается, с его стороны поверхностное, скорее дань эмоциям, нежели принципам.
– Вы могли бы сделать с ним интервью?
– Отчего же это предлагается мне? – Эмерсу вдруг стало весело. – Разве в Москве не найдется журналиста, который согласился бы?
– Вы чего-то боитесь?
– Кто – я? Если чего-то и боюсь, то разве что своей жены… Дело, как вы понимаете, не в страхе, а, пожалуй, в необычности вашего предложения. Честно говоря, я просто чего-то не улавливаю.
Льдистый отвел взгляд от закатной дорожки.
– Вы, должно быть, знаете, за что его убрали? Мой шеф шел против течения. И не просто убрали – его пытаются превратить в политический труп, с чем мы, естественно, согласиться никак не можем.
– Простите, кто это – мы?
– Рассказывать об этом можно долго. Тимофея Николаевича прочно заблокировали деятели из Политбюро вкупе с молодцами из ЦентрСПБ. Короче, чтобы не задушили окончательно, ему нужна широкая трибуна.
– Это вы с ним так думаете или в стране сложилась такая ситуация, что…
– А как, Константин Артурович, вы считаете сами? В России такого волевого и трезвого политика, политика такого масштаба не появлялось давным-давно, и было бы непростительной ошибкой демократов не сделать ставку на этого человека. Вы ведь сами видите, что творится вокруг.
– Но почему вы выбрали наш скромный «Курортник» и лично меня, хотя даже здесь на кортах слоняется без дела добрый десяток спецкоров центральных изданий?
– Они, может, и взяли бы интервью, да их редакторы не позволят опубликовать. АПН и журнал «Огонек» пытались и что же – молчок… Нашли какие-то неубедительные доводы и не публикуют. Вас же выбрали потому, что гласность вы восприняли так, как и подобает. Пишите вы недурственно, остро. Это первое. Второе: ваша газета с помощью отдыхающих разлетается по всей стране, а именно это нам и нужно.
– И что же мне предстоит? – после некоторого раздумья спросил Костя. – Провести традиционную беседу о том, о сем или изложить некую программу Ермака?
– Ирония понятна. Однако мы полагаемся на ваш опыт и интуицию. Связь будете поддерживать со мной…
Льдистый наклонился и, разгладив ладонью песок, написал спичкой номер телефона.
– Вы сможете завтра, между встречами нашей сборной с Голландией, быть у четвертого корта?
– Вы думаете, там