некоторое время. Дыхание все глубже и глубже погружало в приятную мягкость, а границы меня и «не меня» медленно размывались. Перестала ощущаться разница того, где ещё я, а где уже нет, после чего я перешел в глубокий сон. В сон, поразивший меня своими красками и добротой сюжета. Я в нем летал, плавал под водой не задыхаясь, посещал удивительные по красоте места и общался с множеством невнятных персонажей. Все существа из сновидения имели одну общую черту – они были очень положительными героями сна. И мы все дружно помогали друг другу, что-то вместе делали или приятно отдыхали до самого утра, открыто и бескорыстно, в ярком и красочном мире.
В утро нового дня передалось очень приятное послевкусие от ночного просмотра. И это начинало входить в привычку. Сны обычно забываются, оттого я, наверное, и не могу рассказать самого сюжета, но образы и полученные впечатления были значимыми и остались в памяти надолго.
Не забывая о вечерних планах, я сбегал за новой порцией утренних газет. Тратить время на проверку в сети было бессмысленно в силу особенности у виртуальной реальности быть активной в вечернее и ночное время. Утренние часы для электронных посиду́шек – не самое благоприятное время.
– С тобой определенно что-то непонятное творится, – сказала мама, пытаясь всмотреться в мое лицо. – Что-то странное, тебя на местную прессу потянуло, и ещё до завтрака?
– Это всё жар-птица, мам, не переживай, – ответил я, загадочно улыбаясь. – Я ещё из этих газет сейчас буду огромные самолетики делать и пускать с крыши.
– Судя по твоему виду, это вполне вероятно, поэтому знай: ни один из самолетиков не должен долететь до соседских участков. Не хотелось бы потом объяснять, что у меня взрослый сын с интеллектом трехлетнего ребенка.
– Кто бы говорил! Ты думаешь, я не видел, как ты перекидываешь заползших к нам в сад слизняков на соседские участки?
Мама хоть и была моложе того поколения женщин, которые воспитывались на принципе трёх «К»6, но по непонятным причинам была явным поклонником этого принципа. Самое интересное, что он, этот принцип, абсолютно её не ограничивал, не мешал проявлению её творческой натуры вне семейного круга. Одним из её многочисленных увлечений был не то чтобы сад, но и природа в целом. Она относилась к тому типу женщин, которые будут пытаться осторожно выпустить из комнаты на улицу залетевшую муху, даже если та не особо хочет туда возвращаться. Я давно знал о её принципе «не навреди», и знал, что слизни вызывают у нее глубокий внутренний конфликт. С одной стороны, они злостные вредители, умеющие в считанные дни обслюнявить и обглодать всю так трепетно собираемую красоту альпийской горки. С другой же стороны, они живые существа размером в пару десятков мух. Мягкий женский ум не нашел ничего более достойного, как тихонечко перебрасывать найденных слизняков на соседские участки. Мы все знали о «бросках добродетели», отец в качестве компенсации за дрессированного скунса даже предлагал ей как-то