из-за стола и удалился на полусогнутых, уводя под крылышко своего попугайчика.
Описание торжественного акта чревоугодия – поедания немногочисленных и незамысловатых, но довольно неплохо приготовленных блюд и выпивания крепких напитков опустим во избежание смертельных случаев – ведь можно и слюной поперхнуться. Скажем лишь, что уже через полчаса Дима с Аленой считали себя старыми, хорошими друзьями (во всяком случае, по его мнению) и мило ворковали о всяких пустяках, как пара голубков. Сладенький десерт в постели должен был неминуемо последовать.
Но вот настал и суровый момент расплаты. Подчистивший тарелки до ослепительного блеска Вандербильд Морганович допил последний глоток кофе, вытер масленые губы и вялым жестом подозвал к столу мгновенно сменившую имя на «Плати поживей да мотай поскорей!» работницу бара. Та с дежурной резиновой улыбкой приблизилась на расстояние удара и с видом судебного пристава назвала сумму кошелевского убытка.
Дмитрий вальяжно кивнул головой, – ни дать, ни взять кувейтский шейх инкогнито, – вытащил из кармана потрепанное портмоне. Из него на тусклый свет показались три сиротливо сжавшихся в комок «деревянненьких» и гордо взиравшая на них зеленая бумажка.
– Баксами, я надеюсь, можно? – горделиво процедил Дмитрий сквозь редкий ряд пожелтевших зубов.
– Хоть тугриками, – до заушных впадин улыбнулась судебный пристав в кружевной наколке. – Это будет… – она наморщила безоблачный лобик – … десять баксов и три нашенских.
– Пожалуйста! – словно мошну с золотыми луидорами, широким жестом протянул означенную сумму Кошелев – и без всякого намека на «чаевые».
Официантка не глядя сунула комок «нашенских» в карман передника и с уважением развернула зеленую купюру, втайне надеясь, что внутри завалялось еще что-нибудь лично для нее.
Надежда в ее глазах быстро сменилась разочарованием, а затем – недоумением.
– Это всё? – ледяным тоном осведомилась официантка.
Брови Кошелева недоуменно поползли вверх. Глуповато-весело подмигнув Алене – это что же, наглый рэкет? – он таким же насмешливо-холодным тоном поинтересовался:
– А чего вы еще хотите? Мы чая, кажется, не пили, – и с тонким, как ему казалось, намеком вновь развязно подмигнул спутнице. Та захлопала ресницами, как овца.
– Что вы мне дали? – температура тона официантки неуклонно приближалась к абсолютному нулю.
– Как – что? Вы же сами сказали, что за баксы м о ж н о! – с совершенно уже похабным намеком хохотнул развеселый Кошелев и опять зачем-то подмигнул Алене, как клоун в цирке.
– За баксы, а не за б а к с, – как дубинкой по голове, четко отпечатала официантка. – Вы дали мне три «деревянных» и один доллар. Еще девять американских долларов, пожалуйста, – официально-деловым тоном заключила она и протянула руку, как нищий на паперти.
Улыбка