вернуться. Жил Николай в то время на горе, за Светловкой, где-то в районе роддома. Туда-то он и заявился, чтобы потребовать от жены ещё 100 рублей. Но, и получив деньги, оставить семью в покое не спешил. При сборах в Сибирь Рюрик показал Соколову самодельное охотничье ружьишко, смастыренное им из подходящего материала. И вот, пока Рюрик, похрапывая, отсыпался у себя в доме после очередного возлияния, Соколов, прихватив его ружьишко, направился к себе. Недельный запой не прошёл даром, в голове у него, видимо, что-то переклинило и желание отомстить, если не всему свету, то ненавистной жене, не оценившей его, полностью завладело им. Однако, жены Николай дома не застал, она как раз находилась на ночном дежурстве в больнице, лишь его 14-летний сын, Егор, вскоре вернулся из школы. Увидев отца опять пьяным, да ещё и с ружьём, он, от греха подальше, закрылся у себя в комнате, а рано утром каким-то чудом смог покинуть помещение, убедив батю, что уже пора идти в школу, на занятия. Но вместо школы Егорка побежал к матери, предупредить ту, что отец подстерегает её дома с ружьём и, возможно, хочет убить. Елена Михайловна сразу же позвонила в милицию и вскоре к больнице подъехал участковый Харев, муж нашей будущей учительницы математики, директора школы, Надежды Моисеевны. С ним в машине находились Кузовицын и Ливанов, женатый на дочери тёти Клавы, сестры нашей бабушки. Выслушав Егора, Харев решил, что проверить факт возможного наличия или отсутствия у Соколова оружия можно у Рюрика, и они рванули к нему. Заспанный Рюрик, помявшись, признался, что, скорее всего, ружьё у Соколова, всё-таки имеется, только это вовсе не серьёзное оружие, а так, пукалка, т.к. он, Жбанов, сам её смастерил из древнего ружейного ствола, да и патронов к этой пушке у него было всего около десятка. Услышав, что Соколов, по всей видимости, собирается расправиться с женой, Рюрик, будучи по натуре простым и добрым человеком, отважно вызвался всё урегулировать. Харев, справедливо рассудив, что если есть хотя бы минимальная возможность отговорить Соколова от опрометчивого шага, то её нужно использовать по полной, прихватил мающегося похмельем Жбанова с собой. Ещё затемно они с потушенными фарами подъехали к дому Соколова, вышли из машины и рассредоточились вокруг здания. Заранее обговорив, как станут действовать, они решили, что Жбанов сперва, как ни в чём не бывало, попробует договориться со своим дружком. Однако, планам их не суждено было осуществиться. Соколов не отвечал ни на стук в двери, ни на окрики Рюрика, пробежавшего пару раз под тёмными окнами и уверившегося в итоге, что Николай заснул после двух выпитых бутылок коньяка, упомянутых его сыном. Не оставалось другого выхода, как попытаться проникнуть в помещение, и первым опять же, окликая приятеля, двинулся бесстрашный Рюрик, а следом за ним, стараясь не скрипеть снегом, с пистолетом крался Ливанов.
Отомкнув входную дверь веранды, взятым у Соколовой ключом, Рюрик осторожно протиснулся в темноту коридора, и успев разглядеть направленный