Каренин знал этот текст наизусть. Он закрывал книгу, клал её под подушку, тушил свечу и молился. Молился за то, чтобы и он, как князь Андрей Болконский, стал героем войны. Серёжа засыпал и видел во снах себя на войне, видел, как скачет он на коне со знаменем в руках по полю боя. Так кто ж из отроков его возраста не мечтает об этом?
Он рос, наполняя свой детский мир скороспелыми и безудержными фантазиями. Всё замечал, угадывал, прислушивался к речам взрослых и, пользуясь всяким поводом, ускользал в свою волшебную действительность от надзора отца, учителей и графини Лидии Ивановны, не слишком считаясь с ними. Но при этом вёл себя чинно и старательно учился. Его почти никогда не наказывали, разве что оставляли без сладкого за какое-нибудь непослушание.
Что касается его сестры Ани, то её обучали игре на фортепиано, танцам, гимнастике, географии, математике, языкам и Законам Божьим. Она уже свободно говорила по-французски, и часто разговор шёл на этом языке. Но и у неё были свои маленькие тайны. Она влюблялась в мальчиков, в том числе и в сыновей домашней прислуги, однако эти чувства проходили быстро. Но это не скрылось от глаз гувернантки Франсуазы. Однажды она даже сказала Каренину:
– Вы знаете, что я на самом деле думаю? Но как же это по-русски сказать? Ани любвеобильна.
И действительно, уже в таком юном возрасте Ани обладала сердечной чуткостью и желанием любить. Ей также нравилось, когда изредка в дом приезжал её дядя Степан Аркадьич Облонский.
Для него Москва, несмотря на свои кафешантаны, была всё-таки стоячим болотом. Степан Аркадьич всегда это чувствовал. Если ему случалось прожить в Москве какое-то продолжительное время, это неизменно приводило его в уныние и состояние душевного упадка. Дурное настроение усугублялось семейными раздорами: частые упрёки жены, проблемы с её здоровьем, забота о воспитании детей, мысли о денежных долгах… Но стоило ему вернуться в Петербург в круг знакомых, которые жили – именно жили, а не прозябали, как москвичи! – и тотчас все скверные мысли таяли, как воск от огня.
В Петербурге дети не мешали жить отцам, а воспитывались в специальных заведениях. Не было здесь распространяющегося в Москве дикого понятия о том, что детям надо отдавать всю роскошь жизни, а родителям остаются труды и заботы о них. Здесь понимали, что всякий образованный человек обязан жить для себя.
И даже если бы эти два города поменялись статусами, как сейчас, суть не изменилась бы. А пока Петербург оставался столицей и физически приятно действовал на Степана Аркадьича, молодил его. В нём он всегда чувствовал – десять лет с костей.
Стива успешно продвигался в своих служебных делах, он возглавлял департамент. Общество, членом правления которого он состоял, ныне процветает. В России бурно строятся железные дороги. Это её жилы и скрепы ныне. А значит, нужно много шпал, свай и другого леса для них и для мостов. Он ведёт дело со всякого рода подрядчиками и деловыми людьми. Редко бывает