до конца луга. Там, если разворот требовал сложного маневра, я предупреждал отца гудком, потому что мои ноги были коротковаты и с трудом доставали до педалей. Он мгновенно скатывался со сложенных снопов, догонял двигающийся трактор, залезал в него и направлял на следующую полосу. Он был в прекрасной спортивной форме, с орлиным зрением, которое долго казалось мне каким-то шестым чувством. Прищурившись, он одним взглядом окидывал отдаленные окрестности и часто обнаруживал неуловимые детали или изменения природного равновесия. Тогда он внезапно заявлял: «Завтра будет дождь» – или: «Форель будет хорошо клевать, можно порыбачить». Его подпольная деятельность по борьбе с размещением военной базы в нашем регионе, а также – в разумных пределах – занятия браконьерством и контрабандой в конце концов обострили его природные склонности.
Большими охапками мы разложили в кормушки траву, которую отец привез с луга. Сверху – по порции измельченных зерен, и можно открывать ясли. Коровы просовывают головы между открытых деревянных пластин и подходят к еде. Ясли закрываются вокруг коровьих голов, ограничивая их движения. Теперь, когда животные зафиксированы, можно начинать дойку и уборку стойла.
Через несколько лет наш «Хюрлихлам», который слишком часто разлаживался и оказывался «на операционном столе», был заменен на другой трактор: «Форд-5000», синего цвета. Мне было лет десять, и для меня его появление было настоящей трагедией – именно из-за его цвета. Он же синий! В моем представлении о мире и сверхсильных машинах трактор не мог быть синим, желтым или белым, это же цветочные оттенки. Ему надлежало быть красным, зеленым или черным. Мои протесты и даже слезы не поколебали решимости отца, который хладнокровно расписался под переменой цвета.
И все же этот дизельный агрегат, хотя и синий, оказался совершенно необыкновенным. Он был сильным, надежным, неутомимым, а еще… никогда не ломался. И постепенно, несмотря на свой огромный первоначальный недостаток, он стал моим трактором. Он покорил меня еще и своей быстротой – он явно превышал дозволенные пределы – и благородным рычанием, особенно при переключении скоростей, а больше всего – при движении задним ходом, с двойным переключением сцепления и повышением оборотов педалью газа. Его коробка передач не имела синхронизатора, и нужна была определенная ловкость, чтобы произвести этот маневр без единого скрипа шестерней во время движения под гору, когда прицеп с пшеницей всеми своими тоннами мешал торможению. В ожидании, когда мне исполнится четырнадцать – а значит, я получу права – отец отвозил меня на наши земли, считавшиеся частной собственностью. Мне просто надо было оставаться внутри их границ, чтобы не оказаться «вне закона». И так я мог их обрабатывать на своей огромной игрушке.
Теперь лошадей уже не было, вместо них завели еще двух коров. У нас их пятнадцать, но доим мы в среднем двенадцать, так как две – три должны телиться. А еще доить стало проще с тех пор, как мы переоборудовали стойла так, чтобы