там были весьма дружелюбны. Если во всем слушаться и не выкидывать уличных концертов, то относились там очень почтительно, называя сестрой или братом.
Астрид там часто встречала Татьяну. Она работала обычно на кухне. Поэтому как минимум трижды в день по субботам они могли встретиться взглядом и как бы таким образом поздороваться. После того случая в больнице они больше не общались. Астрид вообще избегала общения с людьми. На вопросы она отвечала коротко, ни с кем ни спорила, и выполняла все что от нее требовали. За этот месяц ни капля спиртного не попала ей в рот. От этого по утрам ее постоянно тошнило, все раздражало. Боли в мышцах как при обычном гриппе делали ее существование невыносимым. Ощущения, что ее избили и что вся она покрыта синяками и гематомами, отнимали у Астрид даже желание поесть, хотя о горячей еде она могла лишь мечтать всего месяц тому назад. За все это время к ней пару раз приходили с расспросами о ее личности. Откуда стало известно, что ее зовут Астрид Камелина, что ей недавно исполнилось сорок лет и что она родилась в Астрахани. Особо ее больше не докучал никто. Но она всегда чувствовала как за ней наблюдает несколько пар глаз. В центре были и мужчины и женщины. Все они были разных возрастов и национальностей. Во время служб мужчины сидели по левую сторону зала, а женщины по правую. В столовую и в спальные корпуса передвигались все вместе в одной дружной куче, сопровождаемые сзади, спереди и по краям сильными волонтерами и работниками центра. В столовой же они снова разделялись на женскую и мужскую стороны, а спальные корпуса женщин находились ближе к молитвенному залу, в то время как мужской половине приходилось пройтись еще метров тридцать. Астрид делила комнату с женщиной лет тридцати пяти. С грубым голосом и впалыми щеками. Все что знала Астрид, это то что ее звали Селима и она сидела на игле восемь лет. К ней часто приходила измученная престарелая мать и приносила ей подачки в виде сладостей, которые прежде тщательно проверялись работниками центра. Селима на этих встречах держалась крайне грубо. По-хамски разговаривала с матерью, хотя подачку брала с нахальным удовольствием. Несколько раз она сказала Астрид, что только родная мать могла упрятать дочь в этакую гуманную тюрьму. Не будет лишним сказать, что Селима ненавидела этот центр и всех кто в ней находится, в том числе и свою новую соседку. Астрид этому была даже рада. Ибо любое общение она сейчас не особо жаловала. Все что от Астрид требовалась – это дежурить два раза в неделю в комнате и не трогать вещи соседки. Этот месяц Селима несколько раз подпадала на замечания. Однажды она устроила целый спектакль под названием «А можно я посру без лакеев». Все это время Астрид же, напротив, вела себя тихо, и старалась быть незамеченной. Чем и вызывала симпатию со стороны начальства и других работников.
В то сырое утро Астрид по обыкновению сидела на сырой лавочке подстелив по себя обрывок