всегда старался, чтоб о страхе никто не заподозрил. Потому что Сташа стыдно было бояться. – Мне все это уже в школе рассказывали. – Ты мне просто объясни – КАК? Я же чувствую, что звезда – живая! Я чувствую, что это можно сделать, даже знаю, как скатать шарик из плазмы и сколько чего в нее надо, могу посчитать всю систему и куда спутник к планете, но я не помню, как!! А это просто, это должно быть просто…
– Просто, если ты Астропайос.
– …Или хотя бы кусок космоса?
– Вот именно.
– Кусок Сети, – подумав, выразил какое-то давнее знание Юм. – Но я не помню, как теперь к ней подсоединяться… А в детстве – раз, и… И все можешь. Хоть целую планету вроде Айра. А ты можешь?
– Нет. Зато ты – можешь.
– Планету?
– Когда вспомнишь, как, сначала расскажи мне. Сам не пробуй.
– Ты – всерьез? – ошалел Юм. – Я что, забыл ТАКОЕ?
Дед, холодно сверкнув глазами, взял за плечи, сжал и слегка встряхнул:
– Юм, этим не шутят. И не играют. Вот, оцени масштаб нашего ужаса, стоит только нам представить, что ты выходишь из-под контроля. Понимаешь? Какого черта, ты думаешь, тебя так долго держали в космосе, подальше ото всего? Подальше от Сети? Думаешь, тебе одному страшно?
– Дед… Ты правду говоришь?
– Ох, малыш, да. Правду.
– Я не хочу такую правду!!
– Юми. Юмасик. Послушай меня. Ты… Ты просто старайся, что бы ни происходило, быть понятым нами… Понятым и понятным. Не скрывай ничего. Ни мыслей, ни воспоминаний, что к тебе будут приходить. Пожалуйста. Нам надо тебе доверять. Тогда, может, мы и переживем все это. Будь понятным. Пообещай мне.
Дед спускаться на планету не собирался. Ночью крейсер зашел на орбиту Айра, а утром Дед позвал Юма к себе – впервые, обычно он всегда сам приходил в каюту Юма. Юм, оказавшись в его мрачных апартаментах, слегка оторопел. И даже испугался, потому что Ние, непривычно настороженный, только привел его, а сам не вошел. Столько черного, что подкатывает жуть… Дед заметил испуг, мягко взял его за руку, усадил в большое черное кресло, сел напротив:
– Юмис.
Он никогда еще так Юма не называл! Стало совсем страшно, и, только чтоб не было так тихо, так всерьез, Юм шепотом спросил:
– Почему черное все?
– Потому что космос черный.
– Неправда, в таймфаге весь… весь переливчатый! А черный…Черный я боюсь. Я ненавижу черный…
– Я знаю. Но надо привыкать…К тому же дело не в самом черном цвете. Ты справишься. Не бойся. Знаю я, что Империя тебя пугает. Я берег тебя от этого, сколько мог. Но ты должен теперь узнать. И не от чужих… Юмушка, мальчик мой родной, в школе ты должен пользоваться собственным именем. Да, имя тяжелое. Думаю, его ты в глубине разума помнишь. Да?
Юм окаменел. Не дождавшись ответа, Дед спросил:
– Юм, ты так боишься Дракона. Всего созвездия, Сташа. Еще чего-то. Боишься, терпишь, скрываешь…Кому-кому, а тебе этого смешно бояться, ведь ты Юмис, ты – будущее Империи, ты – сердце ее уже сейчас…
– Я