стюард принес Яруну что-то в небольшой коробочке на подносе. Ярун долго рассматривал это, потом сказал стюарду:
– Передайте мастерам, что я доволен и очень признателен. Это именно то, что требовалось. Такая тонкая работа в такой краткий срок – и выполнена безупречно. Передайте мою благодарность.
Юму становилось все интереснее. Наконец Дед сказал:
– Эй, внук…Дай-ка руку…Нет, левую…Вот так, – и он застегнул на запястье Юма детский браслет, украшенный небольшим, каким-то очень знакомым черным камнем. – Не прошу, чтоб носил постоянно, ведь в таймфаге, наверное, будет мешать. Прошу – сберечь. Это тебе…Так скажем, памятка.
– Это из твоего перстня камень!!
– Да и металл из него же – как раз хватило, ты ж еще малыш. Руки как веточки…Но вот потом тут, смотри, можно покрутить и он раздвинется. Носи и носи. А когда вырастешь, вели, чтоб тебе из браслетика опять кольцо сделали.
– Хорошо, – согласился Юм. – Только какой камень непростой!
– Вот расскажу тебе потом не спеша, что это такой за камешек. Думаю, с ним тебе будет полегче. Ну и… Он особенный. Можно сказать, это камень с другого края мира.
Юм обнял его за шею и прошептал секрет:
– Я давно мечтаю посмотреть, что там на том краю, что за краем. Я придумаю, как туда долететь. Только надо построить такие…парусники.
– Ты построишь, – тоже тихонько ответил Ярун, улыбнувшись. – И долетишь всюду, куда захочешь. Ведь времени нет. Смотри, вот, видишь узор на камне? На самом деле это буквы, это слова древнего-древнего языка, и написано тут: «Время не существует».
0,4. Экзамен на все
До самого позднего вечера с Юмом долго и неторопливо возились четверо врачей, один из которых был тагетом, а трое других работали в симбионтах. Причем кареглазого худого тагета, с тонким шрамиком над бровью и тихим голосом, Юм узнавал – где-то когда-то видел, но не помнил, а двоих других врачей хорошо знал еще с весны. С ног до головы они его обследовали, выписали кучу витаминов, а потом долго-долго – Юм успел, держась одной рукой за подаренный Дедом браслет на другой, задремать на кушетке под легким одеялом поверх прилепленных по всему телу датчиков – бормотали над картинками своего компьютера. Но краем сознания Юм чуть удивлялся – почему ему понятно, что такое нейровегетативная стабилизация, нейропиль, мультиполярные нейроны и вообще цитоархитектоника? Где он все это уже слышал? Нет, чтоб важное что-нибудь помнить…Вот только тихий голос – мужской голос, объяснявший ему все эти термины – словно бы звучал где-то совсем близко за краем реальности, казалось, прислушаться – и он придет на самом деле… Кааш. Он его лечил, учил чему-то… Хотел, чтоб он стал хороший…
И еще они все удивлялись чему-то, восхищались безупречности, совершенству работы, Юм даже забеспокоился, когда они снова положили его на кушетку вверх спиной и что-то стали в его позвоночнике высвечивать и высматривать. Бывало, что у Юма поясница ныла и немела, но это было так часто, что стало привычным. Но вот когда спина начинала болеть, то такой злобной болью, что унять ее можно было только за несколько часов