и велик, и силён.
Как гора он лежал на песчаной косе;
Кровь сочилась из ран, уходила в песок.
Мы же ждали на лодках у кромки воды.
Рык последний свой вскоре медведь испустил
И утих. Но в ушах ещё долго стоял
Этот рык великана. Ещё подождав,
Мы осмелились на берег выйти гурьбой,
Весла, колья, багры наготове держа.
Но медведь был уж мёртв… Только тут, подойдя,
Мы увидели все, что под ним – человек!
Лишь с огромным трудом мы его извлекли.
Был изранен он весь, без сознанья, но жив.
Нам тогда он казался седым стариком.
И дивились мы: как он сумел завалить
Великана лесного одним лишь ножом.
Мы его тут же к лодкам скорей отнесли.
Раны страшные чистой водою омыв
И лечебным отваром из трав пропитав,
Чистой тканью покрыли; затем, обвязав,
Так оставили, чтобы набрался он сил.
А медведя разделали, шкуру содрав;
Жир лечебный и мясо добыли в запас.
И больному медведь своим жиром помог:
Быстро он на поправку в дороге пошёл.
Он тогда сам себе, чтобы легче ходить,
Посох сделал дубовый. На посохе том
Сверху сокола вырезал ловкой рукой.
А у птицы в когтях извивалась змея,
Обвивавшая посох до самой руки.
Ниже он на марийском свои письмена
Написал и украсил орнаментом их.
А в конце – гладкий ствол в пыль дорог уходил…
– Это он, – подтвердили все трое в ответ.
– Шёл он с Белого моря к Ветлуге-реке,
В край родной возвращался, из плена бежал.
Только вскоре уж нас он покинуть решил
И пешком по лесам возвращаться один.
«Я – лесной человек, – мне сказал он тогда. –
Лес – мой дом». И ещё он просил рассказать,
Что за веру несём мы с собой по реке.
Долго с ним я беседовал. Веру в Христа
Он не принял, марийским был верен богам.
Но сказал: «Ваша вера не хуже моей».
И ещё: «На Ветлуге вновь встретимся мы
В новом монастыре». Но к Ветлуге идти
Мы тогда не хотели. А он мне сказал,
Что видение видел, и будто бы я
На Ветлуге игуменом буду сидеть.
Мы над ним посмеялись, прозвали его
Вещим Дедом, ещё мы не знали тогда,
Что он правду сказал. Не обиделся он.
И за то, что спасли, долго благодарил.
Так расстались: он лесом пошёл, мы – рекой.
Мне потом лишь открылось, что вовсе не зря
Бог послал нам суровый урок: как в тюрьме,
Мы сидели в обители, Богу служа;
Но другого служения ждал он от нас.
И тогда стали мы просвещать и крестить
Те народы, что нам попадались в пути.
Так мы шли по Двине вплоть до Юга-реки,
Возле Юга, молитву святую воздав,
Поделились мы: часть там осталась служить.
Мы же – дальше поплыли, по Югу. А там,
До истока дойдя, лодки волоком шли
Вплоть до Вохмы-реки. А по Вохме уже
Мы