моего любимого сыночка. В чистом виде этих геномов потреблять нельзя, мой дрон по большому секрету сказал, что Академия забраковала целую партию, им какая-то экспериментальная хромосома была привита, которая заблокировала информационную… поэтому я поджарила… как ты любишь… без масла.
Пино облизнулся и ждет, когда мама положит этот аппетитный кусочек мяса на синтетическую тарелку, на которой в подражание старине напечатана батальная сцена, где смешные существа, отдаленно напоминающие геномов, одетые в броню как допотопные андроиды, дерутся на железных палочках. В детстве Пино любил рассматривать эти картинки, благо, что в те времена у них в доме был целый сервиз, и мама не так расторопно готовила; бывало сидит Пино на кухне, перебирает тарелочки, вдыхает аромат синтетического мяса и фантазирует: попади он в те времена он бы всех этих с позволения сказать горе-воинов за считанные секунды убил, а потом бы с аппетитом сожрал… с потрохами и оружием. Хотя мама говорила, что раньше люди не ели людей, а убивали и закапывали в землю, что Пино хоть и Хищник, но все же что-то от человека в нем должно остаться, поэтому пусть он зарубит себе на своем маленьком очаровательном хвостике, что пожирать себе подобных существ нельзя… по крайней мере в сыром виде. Всяких там клонов – пожалуйста, даже если Пино сожрет Хайдеггера с его сворой – мама будет не против, но Хищника – никогда, особенно если он – девочка. Пино тогда еще ничего не знал про альфа-ген и с горечью сказал, что девочки в его классе намного сильнее мальчиков, что только Кант может их всех победить, да и то потому, что ему привили ген дракона, а драконы, как известно, андрогины.
– Мальвина к тебе заходила, – растеряно говорит мама, поставив тарелку с аппетитным кусочком мяса перед Пино, – она хорошая девочка, почему ты избегаешь ее?
– Потому что она сожрет меня, когда нас Хозяева стравят.
– Ты думаешь?
– Она открытым текстом сказала.
– И ты поверил?
– Кроме того мы не можем иметь потомство.
– Жалко, по крайней мере я была бы спокойна за твое будущее. – Мама помолчала и добавила с горечью, – если она тебя сожрет, я убью ее.
– Едва ли… Хозяин не позволит.
Мама сверкнула фоторецепторами и демонстративно отвернулась. Пино стало не по себе, он вяло покусывал мясо, чувствуя во рту сладковатый вкус, а затем отодвинул тарелку и ждет, когда мамина программа человечности, которую она скачала с какого-то стороннего ресурса (который впоследствии прикрыла Академия), даст сбой или что-то в этом роде.
Ждать пришлось долго. Мама делала вид, что Пино ее расстроил, поэтому убирать посуду и наводить порядок в доме она не намерена, пока ее любимый сынок не извинится. Пино хотел извиниться, но по опыту знал, что признание своей неправоты включит Педагогический протокол, закаченный в маму Гекатой, который заставит маму ежеминутно читать ему нотации, доказывать до хрипоты в синтезаторе речи,