он уже спускался по ступенькам, дверь неожиданно распахнулась. Широкоплечий распорядитель в косоворотке, с чёрными, прилизанными волосами, тащил за ворот пьяного, взлохмаченного мужичишку. Тот мычал, изворачивался, цеплялся за стену и, не переставая, норовил плюнуть в обидчика. Увидев Аристарха, распорядитель, прислонив мужичка к стене, освободил проход, приветливо улыбнулся и проговорил:
– Заходите, барин, заходите. Заведение у нас приличное, а кои не умеют вести себя подобающе, пущай погуляют на воле.
После этих слов он незаметно поддал неуёмному мужичонке кулаком под дых, отчего тот взъерепенился ещё больше. Аристарх отшатнулся и даже на мгновение замер. Вскоре всё успокоилось, и крепкая фигура в красной рубахе с трепыхающейся в руке жертвой скрылась за верхними ступенями.
Синий табачный дым лениво плавал струями в спёртом воздухе полуподвального помещения. Пахло табаком, вином, квашеной капустой… Аристарх не стал ждать полового, подошёл к стойке, спросил кусок хлеба, соли, вяленого снетка и кружку квасу. Довольный тем, что осталось ещё две копейки, он устроился за второй от входа стол и начал есть. Попробовал сначала снетка, потом круто посолил ломоть хлеба, жадно откусил и, неторопливо отпивая квас, стал пристально разглядывать народ. Народ ему, если откровенно, нравился не очень. Аристарх не любил, когда люди были не в себе от выпитого. Самая шумная компания сидела в углу напротив небольшого оконца под сводом. Пьяный матрос во главе стола время от времени выкрикивал тяжёлым басом.
– Это вам не Марсель с борделями и не Кейптаун с ихними чёрными мамами! Это Рассея! Здесь мне первая Манька милее и слаще всех ихних мадам.
Закончив кричать, он поднимал мутные глаза к своду потолка и бил здоровенным кулачищем по столу… Трясся и подскакивал стол вместе с посудой. Собутыльники, чтобы успокоить товарища, опять предлагали выпить. Одна и та же сцена повторялась раз за разом… Половой косился на буйного матроса, но молчал. Уж он-то знал… От таких всего можно ожидать. В заведении ещё не забыли случай, когда сменщик его, Трифон попросил одного такого вести себя потише. А тот росту был под потолок, к тому же неспокойный какой-то. Осерчал он тогда не на шутку, схватил Тришку в охапку, вынес да и бросил в Фонтанку. Так что увольте, господа… А уж если чего, то вскорости должен зайти господин полицейский. Как полагается, получит свой рубль, и, если потребуется, мигом наведёт порядок. С револьвером не больно пошалишь.
Трое самых спокойных, даже незаметных, сидели в углу и, тихо переговариваясь, курили. На середине стола стоял глиняный кувшин, не понять, с чем, вином или квасом? Судя по всему, были они трезвые, только вид у них был какой-то уж больно каторжный. Излишне внимательные глаза шилом буравили каждого присутствующего из темноты полуопущенных глазниц. Сцепленные руки лежали неподвижно на столе. Говорили они мало и отрывисто.
«Это марвихеры (грабители по пьному делу), точно, – подумал Аристарх.
– Выискивают