Петербурге, перестать посещать тайное общество, и всё бы улеглось постепенно? Всё одно Андрея Карловича и Петра Даниловича арестовали. Тогда как же освобождение и просвещение народа? Правильно ли будет так легко отказаться от великой идеи? Правильно или нет, пока неизвестно, потому как в Тобольск при плохом стечении обстоятельств можно ехать не в тёплом вагоне второго класса, а в арестантском…. Надо всё-таки выбирать».
Какой он, Тобольск? Как встретит его? Все, кому довелось бывать там, в своих впечатлениях делились ровно пополам. Одних восхищала необычность и красота сибирской столицы, другие, напротив, представляли его огромной тюрьмой с жестокими порядками.
Едва уловимый сладковатый запах паровозного дыма постепенно заполнял пространство. Вагон незаметно, даже робко начав движение, вскоре разбежался. Тени заметно быстрее стали пробегать от окна к окну, скользя по рядам с пассажирами. Аристарх прошёл вдоль прохода, устало опустился на место и стал безразлично смотреть в окно. Огромное количество новых, непривычных звуков и запахов вдруг окружили его со всех сторон. Чувствовалась близость паровоза. Хорошо было слышно, как бьётся его железное сердце, как он временами усердно пыхтит на подъёмах, как после легко бежит, весело посвистывая.
Колпино осталось позади вместе со шпилем вокзала и парой водокачек, слева и справа от основного хода, предназначенных для заправки паровозов водой. В народе эту пару водокачек называли «заячьи зубы». Вскоре белые поля сменились берёзовым лесом, позолоченным неярким солнцем.
Милое русскому человеку тихое однообразие. Аристарху особенно нравились мгновения, когда поезд по насыпи влетал на открытый мост… В эти минуты ему казалось, что подобно птице он взлетает над землёй. Сердце начинало учащённо и радостно биться. Барышня, что сидела через проход, ойкала и демонстративно прикрывала ладонями глаза.
Публика в вагоне постепенно освоилась, начала знакомиться, делиться впечатлениями. Напротив Аристарха сидел господин в инженерной железнодорожной форме, с седеющими висками и строгим выражением лица. Как только Аристарх отвлёкся от окна, их взгляды встретились.
– Аристарх, – представился он, – драматический актёр.
– Павел Петрович Алымов, инженер-путеец, – ответил мужчина.
Через проход от них сидела солидная разговорчивая дама с той самой пугливой дочкой, которую, похоже, звали Лизонька. Лиза была похожа на институтку. Она прятала руки в муфту, смотрела поверх голов и демонстративно не желала замечать Аристарха.
В следующем ряду сидел купец непонятно какой гильдии, но, по рассказам, непременно первой. Потому как разбирался он во всех видах торговли и ведения дел. Знакомо ему было всё: как правильно вязать пеньку, в какую пору снимать щетину, какие вина и коньяки самые лучшие, и в какое время их следует подавать к столу. По рассказам, его торговые ряды располагались во всех крупных городах от Астрахани до Петербурга и Москвы. Аристарх по этому поводу задумался только об одном: отчего же господин едет тогда