в горшке с фикусом, сроду не видел, а его прицепщиком, пашню пахать. Земледельца сыскали. Теперь хоть по вечерам в клубе торчит. Там ему как раз самое подходящее место и есть. Всё делом занимается, да и какую никакую копейку получает. Ему ж тоже, поди, жить на что-то надо. К тому же участковому спокойней, когда он на глазах».
Надо отметить, напрягаться Витька действительно не любил. Он даже водку пил как бы нехотя, без мужицкого азарта. Больше всего уважал он сидеть на берегу и смотреть куда-то вдаль. Говорит, что над книгой работает, думает. Обещает, когда срок закончится, непременно станет писателем или поэтом, как и друг его Ося. Тогда-то всю эту ссыльную жизнь в книге своей и опишет подробнейшим образом. Пока, говорит, сочиняет этюды какие-то. Чего это такое? Мудрёно всё это для деревенского люда. А что лодку вызвался строить, так это исключительно от желания быть причастным к какому-нибудь серьёзному делу.
Федот толкал локтём Андрюху в бок и шептал:
– Прикинь, племяш, великие дела творим, стало быть, зачтётся нам. Да ещё книжку про нас того и гляди напишут, история целая получится.
– Как, Витёк, книжку-то назовёшь? – полюбопытствовал между делом Федот.
Витька ненадолго задумался, потом рассмеялся.
– Вот возьму да и назову «Новая жизнь Федота и Андрейки».
– А как же подпишесся?
– Виктор Засибирский. Ну как? Неплохо звучит?
– Звучит ничего, только у тебя ж фамилия, похоже, совсем другая.
– Фамилия это одно, а Засибирский – это псевдоним. Засланный в Сибирь, значит.
– Ишь ты, куда хватил. Как декабрист почти. Фонвизин, ядрёна корень. Тогда, скажи на милость, какой жё псевдоним у поэта, друга твоего – Оси?
– Осей, это мы его в детстве называли. Вообще-то зовут его Иосиф. Псевдоним? А нет у него псевдонима.
– Тогда какой же фамилией он стихи свои подписывает, поэт твой? Вдруг скажут где-нибудь фамилию его, а я им в ответ, так запросто: «Приятель это друга моего Виктора. Так что знакомы».
– Фамилия у него Бродский. Только его не печатают.
– Отчего же? Стихи, наверное, пишет плохие? – спросил Федот и вынул жигало из костра.
– Да нет, стихи, вроде, нормальные. Всем нравятся, а редакторам – нет. Не по-партийному пишет. Вот и не печатают.
– Поперёшный, значит? – понимающе добавил Федот.
– Вроде того.
– Если крамолу пишет, значит, наш человек, – кивнул Федот.
– Так где же он, друг твой? В Ленинграде прохлаждаться остался?
– Нет, в Архангельской области.
– Чего он там? Лесозаготовителем, небось, деньгу зашибает?
– Как бы не так. В колхозе «Даниловский» помощником скотника трудовую повинность отбывает.
Витька замолчал, будто неожиданно запнулся за что-то, потом негромко добавил.
– Ссыльный он, как и я. По пять