в центре зала, попросил документы. Ничего необычного не было в самой ситуации. Непонятно было только, почему именно к нему подошел милиционер, к нему, а не к другим мужчинам. Не к тем смуглым южным парням, к которым чаще всего и подходили милиционеры проверять документы.
Но его это не касалось. И некогда было ему думать о таких мелочах.
Он мечтал. Мечтал о том, что когда-нибудь в его руки попадет миллион долларов. Что испытывает он волшебное чувство: столько денег – и в его руках… Столько денег – и принадлежат они…
Мечты его оборвались. Потому что уже перед ним стоял все тот же милиционер, и лицо его было каким-то шальным, что ли. И не сразу понял он, Веня, что тот от него хочет. А милиционер этот, горя глазами, в каком-то волнении повторил нетерпеливо:
– Гражданин, пройдемте со мной. Будете понятым…
И он пошел, чертыхнувшись про себя, что вот, мол, угораздило его подвернуться под руку этому милиционеру. Еще неизвестно, во что можно вляпаться, став понятым. Понятым – при чем? При ком?
В дежурке стояла тишина. Мертвая какая-то тишина стояла в дежурке. И сержант Нечипоренко, крепкий, здоровый мужик, дышащий всегда громко, как паровоз, – так шутили над ними товарищи, – казалось, не дышал. Стоял он в дверях дежурной части, загородив собой вход, как будто бы амбразуру собой загораживал. И смотрел в упор на задержанного, будто бы даже взглядом ему говорил: «Даже не надейся, что сбежишь… У меня не забалуешь…»
Он только покосился на входящих, отодвинулся, давая им пройти, и опять занял свой пост, цепко смотря на задержанного, хотя – чего уже было на него смотреть? Чего сторожить?
Сидел тот сникший, потерянный какой-то, как будто бы – сдувшийся воздушный шар. И никуда он бежать не собирался. Вообще, ничего он уже не собирался делать, все, что мог, он уже сделал. Он попался. И это был факт.
И подумалось ему тоскливо: ведь чувствовал же, чувствовал, что что-то будет не так. Было у него предчувствие на этот раз, ныло как-то сердце, и внизу живота был какой-то холодок, когда выходил он на этой станции. Хотя – был это уже привычный маршрут. Раз в два месяца вез он по нему деньги. Был он наркокурьером. И работа у него, что называется, была не пыльная, – деньги привез, товар забрал. И был он обычный мужичок, неброский, невидный, каких миллионы. Один из множества в безликой массе пассажиров. И всегда удавалось ему оставаться таким незаметным, не привлекающим внимания. Но сегодня – не удалось.
И непонятно было – почему. Почему? Где он прокололся? И подумал он даже – может, его подставили? Ведь к нему, именно к нему вышел из дежурки милиционер. У него одного проверил документы. Просто невозможно было представить, что было это такое вот – точечное! – случайное попадание. Просто невозможно… И сидел он и думал, думал об этом как-то вяло, потому – что уж тут было думать…
– Ну что же, – бодрым голосом проговорил милиционер, приведший в дежурку в качестве понятых Вениамина и пожилого мужчину, из супружеской четы, которой тот оставлял под присмотр свой чемодан,