они так-то, ехали и наехали на бел-горюч камень. Что на росстанях[6]. Невесть кем тот камень поставлен был во времена незапамятные.
– Тпрру-у! Никак приехали? Тут, Данило, наша дорога на три расходится. Ну-ка, читай, чего на камне написано.
Буквицы на камне от старости давно мхом поросли. Не читаются. Спешился Данило-охотник, рукавицей мох смахнул. Читает:
– Налево поедешь – коня потеряешь… Вот те на! Нет, боярин, мне налево не с руки. Куда я без доброго коня?
Согласился боярин.
– Дале, – говорит, – читай.
– Направо поедешь – женату быть! – Пожал Данило плечами. – Тоже не с руки вроде? Мне службу править, не до женитьбы покудова.
– Дале читай.
– А прямо поедешь – самому убиту быть. Вот это по мне, боярин! Какая разница: князь голову срубит или лихой человек?
Боярин тоже задумался: жена у него есть, дома в светлице сидит. С Данилой не по пути, кому охота убиту быть? И коня жалко. Он тогда говорит:
– У меня, Данило, жена есть. Значит, судьба мне налево путь держать.
– Шутишь, боярин? Тебе князь велел за мной присматривать.
– Э! Князь далеко, а я тебе верю. Как другу. Если мы по разным дорожкам поедем, Жар-птицу верней отыщем.
Согласился Данило.
– Твоя правда, боярин. Удачи тебе.
Разъехались они в разные стороны. Один прямо, другой налево подался. Да только боярин недалеко уехал. Много не прошло, назад к камню возвращается и коня в поводу ведёт.
– Езжай, езжай, Данило. Я здесь тебя подожду. Во шатре, во шелко́вом, прохлаждаючись.
Разбил боярин шатёр на бережку. Закуски, заедки, вина заморские из тороков[7] достал. На кошме[8], на парчовых подушках устроился. Ест, пьёт. Смешно думному боярину.
– Не тот, Данилушко, хитёр, кого за хитрого считают. А тот хитёр, кого за друга принимают. Ха-ха-ха!
4
Данило-охотник тем временем целый день по горам, по долам скакал, к ночи заехал в густой лес, в непролазный. Не чаял уже, как выбраться. Вдруг, глядит: а посреди леса избушка стоит на курьих ножках. На охлупне[9] филин фукает. Глазами сверкает. Спешился Данило перед избушкой, дивится: «Ну и ну! Не то домовина, не то и впрямь избушка на курьих ножках?»
– Эй, избушка, избушка? Повернись к лесу задом, ко мне передом!
Вроде пошутить хотел, а избушка заскрипела, закачалась и к нему передом поворачивается. В единственном окошке огонёк теплится.
– Гей! Живые кто есть? – Голос у Данилы зычный, эхом по лесу отзывается.
Слышит, запели половицы в избе. Дверь скрипнула, и из притвора старуха древняя на него в упор глядит. Не мигаючи.
– Фу-фу! Русским духом запахло.
Догадался Данило-охотник, что к Бабе-яге в гости попал. А сам думает: может, ведьма старая знает, где Жар-птицу искать? Но виду не подал, в пояс кланяется.
– Здравствуй, бабушка. Ночевать пустишь?
– Ты кто таков, молодец? – Яга спрашивает.
– Меня Данилой кличут. Охотник я.
– А сюда, Данило, каким ветром тебя занесло? Дело пытаешь или от дела лытаешь[10]?
Даниле-охотнику врать не с руки.