несколько раз плеснул в лицо прохладной водой, струящейся из бронзовой бараньей головки фонтана, потом зачерпнул из мраморной чаши полные пригоршни, вылил на голову и постоял с закрытыми глазами, наслаждаясь текущими за ворот струйками и не обращая внимания на промокшую белую рубаху.
– Ники, – повторила императрица, – нельзя так себя истязать. Сделай эти встречи реже и короче, прошу тебя!
Николай Александрович промокнул кулаками глаза, провёл обеими руками по волосам, зачёсывая их назад и отжимая воду, привычным жестом разгладил усы и направился к жене.
Императрица устроилась в тени галереи на подушках поверх резного каменного дивана. Уверенными движениями она рисовала карандашом в альбоме, а рядом на столике лежали несколько пучков цветных ниток мулине и большие круглые пяльцы с начатым вышиванием.
– Дети на пляже? – спросил Николай Александрович, усаживаясь по соседству в плетёное кресло.
– Да, ещё не возвращались.
– Не слишком ли долго? Солнце вон какое злое…
– Аня с ними, не беспокойся.
Фрейлина Анна Вырубова, которую привычно вспоминали под девичьей фамилией – Танеева, с императорскими детьми почти не расставалась.
– А собаки?
– И собаки.
Любимцем Николая Александровича был французский бульдог Ортино. За модного пёсика он заплатил почти пять тысяч долларов – новый Ford для ливадийского гаража обошёлся вдесятеро дешевле. Цесаревич Алексей души не чаял в своём спаниеле по кличке Джой, а скотч-терьера Эйру императрица порой даже сажала за стол…
Император откинулся на спинку кресла, снова закрыл глаза и принялся массировать голову осторожными, но сильными прикосновениями пальцев.
– Голова с утра болит, – пожаловался он, – а пока слушал Коковцова, думал, просто расколется. Говорит, говорит, говорит… Причём думает одно, говорит другое, а делает потом третье и полагает, что ему в совете верят и что он всех проведёт. Старый хитрован!
Государю было сорок три, а председателю совета министров – шестьдесят.
– Что на этот раз?
– Ваше величество, вы можете быть спокойны за судьбу вашей страны и вашей династии до тех пор, пока у вас в порядке финансы и армия, – с пафосом процитировал Николай Александрович и поморщился от полоснувшей боли. – А я вот как раз неспокоен.
Императрица отложила альбом, почти закончив едкую и притом очень похожую карикатуру на Коковцова: рисовала она блестяще и обладала ироничным умом.
– Приляг, я помассирую…
Николай Александрович поднялся из кресла и лёг на подушки, забросив ноги на каменный подлокотник дивана и положив голову жене на колени. На него снова пахнуло леденцовой «Вербеной».
– Мо-окрый, – нежно протянула императрица, запуская пальцы в волосы мужа. – Надо было моему принцу Ники сидеть дома и ждать свою принцессу Аликс, а не колесить по всему миру в поисках приключений. От этой Японии одни неприятности…
В