обществе. С удовольствием принял его в своё окружение и Юсупов – он любил красивых успешных молодых людей.
– Это что, – засмеялся князь, тоже переходя на английский. – По-моему, я не рассказывал, что устроили птицы, когда я приехал в Лондон в первый раз…
– Рассказывал, – не переставая играть, буркнул Франкетти, – сто раз уже.
– А я не слышал, – сказал Гордон.
Феликс тут же охотно начал:
– Я тогда поступил в Оксфорд, а до начала занятий уезжал обратно в Россию. И накупил здесь для своего имения в Архангельском целый скотный двор. Быка и коров с поросятами отправил прямо в Дувр на корабль, а клетки с курами, петухами и кроликами оставил при себе…
– Оставил при себе в отеле «Карлтон», – Франкетти пропел эти слова на мотивчик, который наигрывал, и Жак поднёс ему шампанское.
– Да, в отеле «Карлтон». Конечно, их поместили в подвале, а не у меня в апартаментах. Но мне вдруг стало их так жалко! Тогда я пошёл в подвал и открыл все клетки. А эта живность тут же разбежалась по гостинице.
– Могу себе представить, что там началось! – с завистью в голосе сказал Гордон.
Феликс многозначительно закатил глаза и подтвердил:
– Переполох по первому разряду! Петухи с курами квохчут. Кролики визжат и кладут повсюду кучки. Прислуга за ними гоняется, управляющий бушует и рвёт на себе волосы, а постояльцы разевают рты… Словом, полный успех!
– Пожалуй, для «Карлтона» это был тяжёлый шок, – сказал Эллей. – Такой респектабельный отель…
– Всё-таки вы – человек совершенно не военный, – в голосе Скейла прозвучал укор. – Настоящий штатский шалопай.
– Уж это точно, – с готовностью согласился Юсупов. – Военный из меня никогда не получится. Я так и сказал родителям, когда они заговаривали о Пажеском корпусе.
– Очень зря, – дрогнул усиками в ниточку ещё один гость, молодой человек в дорогом костюме и со сверкающим пенсне на носу. – Мы бы с тобой там славно провели время. Мог бы не уезжать так далеко от матушки.
Александр Карагеоргиевич, сын сербского короля, до учёбы в Оксфорде закончил Пажеский корпус в Петербурге. Сейчас он сидел в большом мягком кресле, закинув ногу на ногу, и дымил толстой сигарой.
– Нет уж, благодарю покорно, – Феликс энергично помотал набриолиненной головой, – военная служба не по мне. Да и вообще любая служба. Я – прирождённый плейбой, джентльмены!
С учётом того, как он выглядел, фраза прозвучала особенно убедительно.
Жак де Бестеги вдруг рассмеялся, и Франкетти с удивлением взглянул на него.
– Простите, – сказал Жак, – я вспомнил историю, которую Джек точно ещё не слышал… И вы, наверное, тоже, – он обратился к офицерам. – На первом курсе мы все жили в самóм колледже. И должны были возвращаться не позже полуночи. Опоздаешь трижды за семестр – выгонят.
– Мы таким устраивали торжественные похороны, – включился в разговор Освальд Рейнер, который держался около фуршетного стола и опасливо