и нашу. Горячая вода, центральное отопление – всё это воспринималось как богатство, чудо, роскошь. Теперь у нас были две большие комнаты, в одной из которых жили я с сестрой Юлей и с дедом Андреем Васильевичем. Отец мой забрал его в Москву, потому как на Украине ему было тяжело, а здесь всем вместе, несмотря на тесноту, все же было полегче. А в другой комнате – отец с моей приемной матерью Мариной Михайловной и младшей сестрой Валей.
Дети и взрослые всё теплое время года проводили в большом закрытом дворе. Мужички резались в домино, женщины собирались на лавочках и обсуждали прохожих, цены в магазинах. А мальчишки бегали по двору, подражая герою известной песни «Парень в кепке и зуб золотой», которая тогда была очень популярной. Возможно, потому, что времена были неспокойные, на улицах полно мелкой шпаны, да и серьезных преступников, беспризорников, блатных разговоров и фольклора. Козырять золотой фиксой, в кепке и в широченных штанах – было у мальчишек признаком крутости. Фиксу делали из медной монеты, стачивая ее о камень. Ну, конечно, и я не отставал. Как только переехал, поддался было блатному настроению среди мальчишек, но быстро этим «переболел» и уже не возвращался к этим «забавам».
Сокольнический хор бросать не хотелось, поэтому пришлось ездить несколько раз в неделю на метро с двумя пересадками, чтобы попасть на репетиции.
Бежать в первый раз до метро, самому разведывать дорогу было достаточно волнительно. В кармане позвякивали деньги – их мне дал отец на проезд и на обед, и оттого я еще больше преисполнился собственной значимости, что у меня в кармане кругленькая сумма. Я бежал и на всех так поглядывал свысока и многозначительно, что «мол вот я, совсем один, сам еду на репетицию с карманами, полными денег». Мне казалось, все вокруг видят, что идет важно, быстрыми шагами не просто мальчик, а уже молодой человек. Я был уверен, что меня буквально каждый отмечает взглядом.
Уже в Сокольниках после репетиции это ощущение немного притупилось то ли от усталости, то ли от того, что прошло чувство новизны. Я неторопливо шел знакомой дорогой до метро «Сокольники», задумчиво глядел, как мои ботинки взбивают целый ворох желтых, красных кленовых листьев. Как вдруг услышал знакомый голос:
– Левка, ты?!
Мой друг Славка из той прошлой «сокольнической» жизни, парень вихрастый с рассыпчатыми веснушками и веселыми, озорными глазами, хлопнул радостно меня по плечу.
– Переехал, да? Бросил нас? Ну и как там, в хоромах ваших? – спросил он насмешливо.
– Да мне эти хоромы, Славк… до лампочки! Если честно, я бы здесь и дальше жил без всякого отопления, что нам эти две комнаты… Плохо нам жилось в одной, что ли…
Мы еще долго болтали об общих друзьях, сидя на парапете и болтая ногами, с завистью глядели на прохожих, которые с аппетитом в этот теплый осенний день уминали мороженое.
– Вот бы мороженое сейчас … – вздохнул Славка.
– Ага, – подтвердил я печально и глубокомысленно. – Ха, – вдруг вспомнил