Можно было сколько угодно поливать грязью неугодных. То есть когда-то разругавшихся с газетным начальством. Не давших интервью. Закрывших дверь на клубную базу. Отказавших в допуске к эксклюзивной информации. Других же, кто относился к газете по-доброму, трогать запрещалось. Их приравнивали к священным коровам.
Как-то меня отправили на игру «Динамо». Работа была плёвая. Надо было взять экспресс-интервью после матча. Иначе говоря – в нужный момент подставить диктофон. Вопросы готовить не требовалось. В смешанной зоне всегда присутствует десяток репортёров. Каждый раз найдётся парочка особо говорливых. Которые решат блеснуть оригинальностью и спросят: «Что думаете об игре?» Тебе останется передать слова игрока в редакцию. И не забыть получить гонорар.
Чтобы я не скучал во время игры, мне поручили «компот». Так журналисты называют статистическую информацию. Составы, замены, авторы голов, количество ударов по воротам, число нарушений. Ещё – угловые, карточки, данные о судейской бригаде и месте проведения. «День» изменил традиционную модель «компота». Добавил в неё выставление оценок каждому игроку. Шестёрка – средний балл. Ниже – разочарование, выше – триумф. Получить больше семёрки – демонстрация гениальности.
Капитан «Динамо» Тершов сыграл паршиво. Думать было не о чем. Выставил ему 5,5 – и это был комплимент. На следующий день в газете его оценка была на единицу выше.
– Дмитрий, – обратился я к редактору, – чушь какая-то. Я не ставил Тершову шесть с половиной.
Тень безграничной усталости омрачила лицо редактора.
– Я поставил, – сказал он. – Нельзя ставить меньше.
– Почему – нельзя? Если больше не заслужил?
Редактор глядел на меня с жалостью. Так смотрят на щенка с перебитой лапой. Или на ребёнка с неизлечимым генетическим заболеванием. Он понимал, что меня уже не спасти. Бракованный товар. Преступный инфантилизм. Идеологическая неотения.
– У редакции с ним хорошие отношения, – пояснил Егоров. – Он даёт нам интервью. Никогда не отказывает. Мы не должны с ним ругаться.
Егорову оставалось сказать: «Это пресса, детка» – и бросить воображаемую трубку.
Мой уход напрашивался давно. Честно говоря, журналистика осточертела. В первую очередь – спортивная. Футбол и хоккей издавна заменяют нашим людям культуру. В советское время заменяли религию. И если религия – опиум народа, то профессиональный спорт, выходит, – героин. Я не против распространять марихуану и ЛСД. Они не убивают. Не вызывают зависимость. Но героин – это совсем другой разговор.
* * *
Июньская ночь лежала за потемневшими стёклами. Мир дремал у порога. Вся мера глубины и разнообразия жизни ясно предстала в этот час на демаркационной линии тьмы и света. Я перечитывал диплом. Назавтра поставили защиту. Исследование казалось бесконечным, словно звёздное небо над головой. Точнее – в окне. Да и звёздным небо