армии, то ее в то время разворовывали все кому не лень, а за решетку неудачники попадали, как правило, из-за трагического стечения обстоятельств…
Все имеет меру, все, кроме человеческой тупости. Не один юноша на нарах грустно признавался: "Как пили первую, вторую, третью бутылку помню, как четвертую помню смутно, а где дальше меня носило, и что делал, мне он "следак" рассказывает…".
Некоторые преступления могут служить сюжетами для кинокомедий. Вот пример. Набрали ребята спиртного, взяли ружье и пошли в лес на охоту. Дичи не увидали, зато сильно напились. Возвращались злые, как собаки. Вдруг на окраине села заметили корову. Пастуха поблизости не было. Кто-то сделал открытие, что корова… это тоже дичь! Корову "подстрелили" и каждый набрал в рюкзак столько мяса, сколько мог донести. "Охотников" кто-то увидел и узнал. Далее сюжет стандартный: арест, следствие, суд, тюремные нары.
Проверка моего психического состояния.
Однажды повели в санчасть проверять мое психическое состояние – так принято, чтобы психически больные правонарушители попадали в психиатрические больницы, а не в заключение. Осмотреть меня приехал главный врач ровенского нервно-психиатрического диспансера. Это был уже знакомый мне Максимюк Ростислав Леонтьевич. Он обратился ко мне с упреком в голосе: "Вот мы и снова встретились… Я внимательно ознакомился с Вашим уголовным делом. Когда человек ведет себя не так как все, то это уже, молодой человек, психические отклонения. Нормальные люди вон коммунизм строят, дружно ходят на демонстрации, выборы, одобряют политику родной власти. А, Вы?.. Вы же такое хорошее впечатление на нас произвели… Значит, проморгали мы Вас. Получается, что Вы, действительно, наш пациент…".
Я только ошарашено хлопал глазами. Хотелось возразить что-то вроде того что, возможно, это не у меня психические отклонения, а у законопослушных строителей коммунизма… Но должен был молчать, потому что знал: что захотят то и сделают. Слышал же от опытного психиатра, который признался: "Нормальных людей практически не бывает – бывают недостаточно обследованные". Вот обследуют и найдут все, что нужно для интенсивного "лечения" в спецпсихбольнице. А спецпсихбольница КГБ, это вам, люди добрые, не санаторий. Только в конце разговора появилось ощущение, что у них в отношении меня другие планы.
Закрытие дела.
Шли тревожные месяцы. Наступил 1983 год. Возили на следствие очень редко – ждали из Москвы результатов экспертизы моей самодельной взрывчатки. Я уже просил Саванчука ускорить дело – хотелось на чистый воздух в лагерь.
Наконец, в первых числах февраля привезли на закрытие дела. Познакомили с адвокатом. Листаю страницы "Дело N22-119". Вот характеристики от учителей восьмилетки, десятилетки, техникума и от директоров предприятий, где я работал. Копии медицинских карточек, из поликлиник и больниц, список прочитанных книг, в сельской и научной библиотеках.
Оказалось, что в черный список попали все, кто брал читать тот учебник Шидловского