время пребывания в камере, тот юноша, как только мог, играл роль больного на голову: сидел, уставившись взглядом в одну точку и слюны распускал. "Кенты" кормили его с ложки, поэтому во всех дальнейших событиях он участия не принимал. А тот блатной разумно поступил, когда "отмазал" "кента". Поддержать смельчака и поднять бунт против камерной братвы, у них бы не хватило сил, да и среди присутствующих сторонников бы не нашлось – в камере каждый сам за себя. Проиграть же – означало оказаться на самом дне – блатные опустили бы смельчаков до уровня педерастов. Да и в случае победы, для основной массы сидельцев облегчение бы не пришло – одни "беспредельщики" сменились бы другими…
В коридоре загремели миски – "баландеры" ужин раздают. Один заключенный соскоблил с миски всю ту порцию перловой каши, и показывает присутствующим:
– Мужики, посмотрите, как нас кормят!
Весь ужин влез в ложку. Правда, каша очень густая, и ложка с верхом, но ложка! (Ложки в тюрьмах с обломанными ручками – чтобы заключенные их в драках не использовали в качестве ножей.)
Нашлись земляки. Поделился остатками хлеба. Объясняют: – Здесь спят на боку, и то по очереди. Освободили место. Только-только задремал, будить друг:
– Иди потусуйся – моя очередь спать.
94 заключенных собраны в камере размерами средней величины комнаты. На верхних сплошных нарах, у окна, расположились блатные – там воздуха больше. На сплошном нижнем ярусе и под нарами – "мужики". Под нарами, возле "толчка" – "педерасты". Матрасов нет – кто что имеет, на том и спит.
Всю ночь наши блатные шушукались с камерными. Почувствовал на себе их взгляды и понял: беда мне будет. Не спал, а молился, и в молитве искренне благодарил Всевышнего за все, потому что хорошо запомнил золотую истину: "Никогда, никогда, чтобы не случилось, не пеняй на Бога".
Вышел ночью по нужде. Вижу, стоит здоровый, как бык, блатной по "кликухе" "Гулливер", а перед ним на коленях, – педераст по "кликухе" "Архитектор", и… сосет у того здоровяка член. Покачиваются в такт. А "Гулливер", аж зажмурился от удовольствия…
Целую ночь страшная брань, в которой часто вспоминают Бога и Богородицу! Крики, звуки ударов, стоны, мольбы пощады, истерический смех. Это блатные побоями принуждают педерастов удовлетворять их сексуальные прихоти. Все убедились: в камере творится беспредел.
А что основная масса? Их же в десяток раз больше! А каждый дрожит за свою шкуру! Только пискешь – "опустят". Сам ничего не сделаешь, а начнешь собирать сообщников – быстро нарвешься на гнилую душу, и он тебя с радостью продаст, и этим заслужит у блатных место у окна, и их заступничество. Вот "Архитектор" рыпнулся, и поплатился. Те, что молчали – выжили.
Почему-то подумалось: Вот так, горстка коммунистов с КГБистами удерживают в повиновении, целую империю. Мерзавцев мало, но они сплочены – их объединяет жажда власти, сладкой жизни. Простых смертных в сотни раз больше, но каждый из них сам за себя. Вот я рыпнулся, и в результате попал на дно, а тот, кто продал меня, поднялся вверх. Радуется: повезло найти дурачка.
Боже мой, Боже мой, зачем меня Ты покинул?
Утро. Подъем. Контролеры