взорвалось зеркало заднего вида. Уезжай, идиот!
Риббонс резко сдавал назад, круша припаркованные автомобили. Сползшая на глаза маска затрудняла обзор, но он включил переднюю передачу и по пандусу рванул к выезду с паркинга. Будка охранника в такую рань пустовала, и это оказалось очень кстати, поскольку Риббонс не видел, куда едет. Подбитый «додж» снес шлагбаум, зацепил будку и, виляя задом, вырвался на Пасифик-авеню. Автомобиль пролетел на красный свет и, потеряв управление, выскочил на полосу встречного движения по направлению к Парк-плейс. Риббонс пригнулся и вдавил в пол педаль газа. Он несся вперед на предельной скорости. Вой полицейских сирен раздавался уже в паре кварталов – слишком близко, чтобы отмахнуться от опасности. Риббонс стянул с лица маску, и на приборную панель упало несколько капель пота. Он обернулся. Погони пока не видно. Он несся по широким бульварам Атлантик-Сити, не убирая ноги с педали газа. Морено, прокладывая маршрут отхода, просчитал время движения с точностью до секунды. И весь этот стройный план теперь летел к черту.
Риббонс вывернул руль, промчался через автостоянку и свернул в переулок.
И десяти минут не пройдет, как марка и модель его автомобиля будут известны всем патрулям и постовым в радиусе пятидесяти миль. Он должен спрятать машину и деньги, пока его не накрыла полиция. Но для начала надо оторваться. Уже свернув на бульвар Мартина Лютера Кинга, он почувствовал, что под бронежилетом сочится кровь. Он ощупал рану. Жилет замедлил движение пули и деформировал ее, но она все же пробила двадцать семь слоев кевлара. Особой боли он не чувствовал – спасибо амфетамину и шприцу с героином, о которых позаботился Морено. Но кровотечение усиливалось. Если он хочет жить, надо поскорее промыть и перевязать рану. С лечением можно подождать. Придется подождать.
Снова зазвонил телефон. Тот же рингтон. Звонивший терпеть не мог опозданий, презирал непрофессионализм и не прощал провалов. Его репутация внушала страх даже федеральным агентам, а убийц и насильников превращала в послушных школьников. Составляя безупречно четкие планы операций, он требовал такой же четкости от исполнителей. Неудачный исход попросту не обсуждался. Еще никто из известных Риббонсу людей не подводил этого человека. Даже если такие и были, никто из них уже не сможет рассказать о том, как ему не повезло.
Риббонс покосился на лежавший рядом с сиденьем телефон и нажал кнопку, сбрасывая звонок.
Он пытался сосредоточиться на маршруте отхода, но мешали мысли о маленьком домике у воды. В голове стоял туман, и ему чудилось, что он, словно наяву, вдыхает запах старого викторианского дома и трогает пальцами облупившуюся краску на стенах. Его первый собственный дом. Эта картинка помогала терпеть боль, которую причиняла застрявшая в груди пуля. Он справится. Должен справиться. Обязательно.
Шесть ноль две утра, будь оно неладно.
Шесть ноль две, а полиция уже вовсю прочесывает улицы. Шесть ноль две, а про ограбление