затруднений перейти в свою собственную атаку. Кроме того, необходимо было предусмотреть удобные пути отхода с позиции, если противник будет одолевать и поражение будет «не за горами», если во время не покинуть поле боя. Так вот, по сути дела все время отступления от своих западных границ русские армии постоянно искали максимально удобную позицию для решительного сражения и так дотопали до самой Москвы…
Скорее всего, при выборе позиции, несомненно, учитывалось, куда отступать в случае неудачи. Кто-то предлагал идти на Калугу, чтобы перенести туда театр военных действий и таким образом попытаться увести врага от Первопрестольной. Но Кутузов, (повторимся) понимал, что Бонапарт, рассчитывая по быстрее закончить невыгодную для него затяжную войну, рвется к Москве, чтобы там победоносно «закруглить» кампанию. Так пусть идет на Москву, а там видно будет. Хотя, конечно, в силу характера Михаил Илларионович старался это свое мнение не афишировать.
Принято считать, что Бородинскую позицию Кутузову предложил его бывший кадет и любимец, в ту пору 35-летний полковник К. Ф. Толь (так свидетельствовали Беннигсен и прусский штабной офицер из 1-го кавкорпуса русской армии Карл фон Клаузевиц), а для Михаила Илларионовича просто… Карлуша. А одобрил ее, по мнению Барклая, старый «коллега по ремеслу» Л. Л. Беннигсен, что тот категорически отрицал. Впрочем, кому только потом не приписывали авторство в выборе позиции: генералу Вистицкому, подполковнику Генштаба Гартингу.
Принято считать, что эта позиция прочно закрывала обе дороги, ведущие на Москву, – Новую Смоленскую, имевшую важное стратегическое значение (после битвы лишь по ней было удобно отходить к Москве: как известно, возможность для беспрепятственного отхода с поля боя «ставилась во главу угла» при выборе позиции!), и Старую Смоленскую, проходившую параллельно в 4 км южнее.
Простираясь на 6—8 км от Москвы реки до Утицкого леса, эта позиция давала возможность к размещению русских войск с необходимой для их численности плотностью сил.
…Кстати, смененный Кутузовым Барклай раскритиковал выбор полковника Толя: «Я поехал вперед, чтобы провести рекогносцировку позиций от Гжатска до Можайска. В представленном мною князю Кутузову донесении я не говорил о Бородино, как о выгодной позиции, но полковник Толь… избрал ее для сражения. Служа продолжительное время по квартирмейстерской части, он приобрел тот навык, который эта служба дает всякому мало-мальски интеллигентному офицеру, чтобы руководить движением нескольких колонн, но она не дает им надлежащей опытности, ни правильного взгляда относительно выбора позиции и ведения боя…» Досталось в оценке выбора Бородинской позиции от Барклая и Беннигсену, у которого он когда-то был в подчинении, со слов Барклая якобы имевшего неограниченное влияние на Кутузова. Впрочем, трудно было ожидать от обиженного Михаила Богдановича совершенно бесстрастной