с постулатами старой веры. Во время войны, она почиталась, как начетчица: читала молитвы, прописанные по Уставу, пыталась говорить проповеди «на тему», толковала новости, так как она их понимала. Все взрослое, мужское, население села, ушло на фронт, включая священника и его помощников, а грамотных людей, среди сельчан, по тем временам, никого, и не было.
Как-то раз, много лет спустя, бабуля, пересказывая своим подружкам очередную присказку о тех временах, помянула меня, что уж «шибко голосистый был»:
– Как-то, приболел, он. Орал как «оглашенный», – орал, да так, что пока успокаивала, на работу опоздала и очередной председатель колхоза, в сердцах, что она задерживала тележный обоз, снаряжаемый на поля с колхозницами, для вязки снопов, пнул, её, «под задницу» ….
Зря он, так, сделал. Слишком дорого, потом, эта выходка, ему обошлась. Я, был, памятливый
Молитвы, прослушивание проповедей, посещение церкви, соблюдение постов, какое-то время, я, пока был маленький, выслушивал, заучивал, старался исполнять.
Потом, когда, я уже учился в школе, мне это наскучило, и, я, особо не напрягался. Отличная память, позволяла мне «сходу» запоминать и соблюдать тексты, писанные и неписанные заветы и каноны. Пересказывая бабуле, её же словами, различные притчи из жития святых и молитвы, я старался её не расстраивать.
А, председателя колхоза, того, я, как-то повстречал.
У нас, в городке, который все местные патриоты прозвали «Камбоджей», появился пассажирский автобус. Жёлтый, с белой полосой на боку. Водитель со своего места, ручкой, мог, с помощью рычагов, открывать или закрывать дверь. Билет стоил пять копеек «от конца до конца». Сдав, за двенадцать копеек любую пустую бутылку, мы, пацаны, могли дважды насладится проездом на мягком сидении общественного транспорта, от вокзала, через плотину, до другого конца города и обратно.
И вот, однажды, я, увидел, в автобусе, «раздобревшего» уже, обидчика моей бабушки. Это был коренастый мужичёк, среднего роста, плешивенький, со взлохмаченными остатками волос на затылке. Немного «поддатый», он, что-то, громко, рассказывал своей спутнице. Дождавшись, когда он сойдёт, я вышел вслед за ним и, развернув за плечо, сходу ударил в челюсть. Противник, в смысле противный дядя, что-то, хотел произнести, но я, ударил его в переносицу и сбил с ног.
Потом, он, что-то, кричал, потом визжал, а, я его пинал, всё пинал его…, и пинал…. А, он визжал…, а, я, его, пинал…, пока мои одноклассники: Толька Бузилов и Гриня Волков, не оттащили меня от этого, ублюдка, обидевшего мою бабушку.
В пионЭры и комсомол я вступил одновременно, в седьмом классе. Кто знает, тот понимает. Понимает, что это такое. Вступил, когда бабули уже не было.
Кстати, вместе с Гриней Волковым. Его, тоже, долго не принимали, потому, что он был из семьи вечных «каторжан» и воспитывался, в соответствии, с принятыми семейными традициями.
Глава третья
Начну повествование с пересылки Пскова. Очень значимового этапа «по жизни».
Пройдя