волосами, а тем более девочкой. Что его сын просто нагло всех дурит, а они, простофили, и уши развесили. Что в конце концов все эти их нелепые ожидания просто смешны!
Парадокс, но своими стараниями побудить местных хотя бы раз в месяц вспоминать о здравом смысле, Иосиф лишь укрепил их в опасном заблуждении: добровольно заразившиеся безумием обыватели, если раньше в чем и сомневались, теперь, похоже, решили спятить окончательно и с непостижимой для раввина страстью стали ожидать пришествия Мессии, найдя в этом идиотском занятии искупление своей беспросветной приземленности и возможность ощутить себя людьми, способными на возвышенное переживание. Почувствовать себя чуть ли не мистиками! – Ну все кругом с ума посходили!… — Господи, что взять с дураков! Обидно, конечно… Ведь и вчера эти олухи заявились не к нему и, понятно, не к Михаэлю, – плевать они хотели на его день рожденья!, – толпа пришла поклониться вырастающему на их глазах секретному чуду, с которого, а точнее с которой готова была пылинки сдувать. Получается, что раввин, пытающийся отрезвить этот сброд, замахнулся на их надежду… И вообще им не нравится, когда он без должного уважения говорит о Марии!… Когда это он говорил о ней без уважения?… – Ну, короче, все с ними ясно! Хорошо еще, что хоть Мессией ее пока не называют. Открыто не называют. А что они там про себя думают?… Эти бараны ведь и в Элазара верят! И шайку бандитов, в которую можно вступить, только убив римлянина, на полном серьезе называют «Мучениками Элазара». Боятся ее как саранчи и вместе с тем гордятся ею. Идиоты! А ведь не было такого святого! Еще пятнадцать лет назад никто про него не слыхал.
– Догадываюсь, чьих рук дело. Только зачем ему это?…
Да действительно, с дураков взять нечего. Но почему же в таком случае Иосиф, к которому Мария каждый день приходила за наставлениями, или Сир – ее родной отец, два самых авторитетных человека в городе, не смели сказать Марии слова поперек? С какой стати они позволяли ей все эти бесчинства? Это возмутительное высокомерие и нелепый царственный стиль. И ведь неизвестно, кто именно сочинял про нее все эти невозможные истории, – Михаэль или она сама? Понятно же, что без ее ведома Михаэль вряд ли рискнул бы морочить головы этим оболтусам всякими глупостями про то, что скоро над Магдалой раскроется небо и все узрят Того, кого Израиль так долго ждал… – А с той самой стати Иосиф и Сир попустительствовали капризам девчонки, что, если когда-то Михаэлю исполнится столько лет, сколько сейчас Иосифу (что весьма вероятно, поскольку он явно здоровее отца), то Мария свой последний день рожденья отпразднует уже через пять лет. А это, считай, завтра! То есть, что она прожила уже больше половины своей жизни…
Раввин никогда не обсуждал с Сиром эту печальную тему, но, конечно же, знал страшный секрет. И понимал, какой кошмар живет в душе его единственного друга. На что похожи его ночи.