мог занять высокий пост. Тёмный мужик не может больше править Россией. То, что задумал Феликс, что мы вместе с ним задумали, это единственный выход, Маша. Разве ты не видишь, что происходит? – он говорил горячо, убедительно. – Просвещённая, европейская Россия, как её задумал император Петр, в опасности. Силы хаоса, поднимающиеся из самой глубины, становятся всё могущественнее, это силы тьмы, силы варварства, угрожающие образованию и культуре. Распутин – их посланец. Его цель уничтожить династию как основу миропорядка в России. Уничтожить всё созданное с петровских времен могущество империи, разложить её. Государь слаб, безволен. Он не может противостоять их натиску. Николай Александрович прекрасный человек, он добр, он привязан к семье. Но эти силы уничтожат и его самого, и его семью, он пригрел змею, хотя пока не понимает этого. Силы, которые представляет Распутин, не оставят его в живых, но они уничтожат и всё государство. Надо действовать. Это решающий момент в истории России. Такой же, как и 14 декабря 1825 года, – он словно прочитал её мысли, впрочем, они думали об одном и том же, – если бы государь Николай Павлович прислушался к требованиям декабристов, Россия не знала бы крымского позора. Для нас же, Маша, всё обстоит гораздо серьёзнее. Мы выбираем между жизнью и смертью, мы образованный, благородный класс общества, мы – элита, белая кость. Те, от кого зависит будущее страны. Нас сметёт тьма. И надо опередить её, пока не поздно. Отступать некуда. Как говорил когда-то граф Платон Зубов, фаворит государыни Екатерины, «если государь заблуждается, гвардия выйдет из казарм и его поправит». Блеск той эпохи не угас, пусть не надеются те, кому бы так хотелось. Дух братьев Орловых жив в наших сердцах. Государь помазанник Божий, но он лишь первый среди равных. Гвардия должна снова сказать веское слово. Феликс сказал, Ирина напишет Распутину, позовет его в гости, ведь он страстно охоч до знатных дам, унизить их и издеваться над ними, наслаждаться их страхом.
– Но ведь Ирина в Крыму, – возразила Маша. – Она прислала мне письмо из Ливадии. К тому же княгиня Зинаида Николаевна, матушка Феликса, она не допустит, чтобы «отвратительный монах», как она называет Распутина, переступил порог их дома.
– Зинаиде Николаевне всё известно, – ответил Гриц невозмутимо. – И ради того, чтобы старец навсегда исчез, она готова несколько дней пожить в Москве, куда и отправилась вчера вечером. Через два часа, – Гриц взглянул на часы на каминной полке, – Феликс заедет за Распутиным на своем автомобиле. Я должен быть в это время у него. Мы с Дмитрием Павловичем и Пуришкевичем будем изображать в соседней комнате гостей, которые занимают княгиню Ирину, и она не может уделить время старцу. В это время Феликс должен угостить его пирожными с приправой, – Гриц усмехнулся. – Надеемся, он накушается вдоволь, – добавил уже мрачно. – А если не подействует, будем стрелять.
– Твоя матушка княгиня Алина Николаевна знает? – спросила Маша с замиранием сердца.
– Нет, и ни звуком не обмолвись ей, – предупредил он. – Она близка с Александрой Федоровной,