к другой стороне. – А это, похоже, от Сескара… Торпедные катера, гидроаэропланы, артиллерия… Не слишком ли много для одной «Эскильстуны»? – проворчал он, изучая рисунки на манжетке. – А это что у тебя здесь за пятна?
– Минные поля.
– Откуда ты все это знаешь? Кто тебе ее нарисовал? – с некоторым подозрением, выходя из себя, сердито спросил Эриксон. – Может, фальшивка?
– Военные нарисовали. В Штабе армии, в Стокгольме. Сказали: секретная. Просили, в случае чего, смыть ее. Сперва запомнить, а потом смыть, – объяснил Ларсен. – Это тот американец, что «Эскильстуну» зафрахтовал, попросил для нас ее на манжетке нарисовать. Я так понял, американцы очень заинтересованы, чтобы с твоим пароходом в пути ничего не случилось.
– Им плевать на меня и на «Эскильстуну». И на твой груз тоже. Им важно, чтоб ты целым в Петроград добрался. Я это сразу понял, еще там, в Стокгольме. – И Эриксон стал снова вглядываться в манжетку. – Посмотри сюда, – он позвал Ларсена. – Вот точка. Приблизительно мы здесь. Сескар мы благополучно миновали. Так?
– Ну, правильно!
– А это пятно…
– Минное поле, – подсказал Ларсен.
– И что же получается?.. Получается, что мы прем прямо на минное поле?
– Похоже, – согласился Ларсен.
– «Похоже»! – зло передразнил Ларсена капитан. – Где здесь проходы? Почему они их не отметили?
– Может, они их не знают, – сдвинул плечами Ларсен.
– Ну и выбрось! За борт выбрось эту свою манжетку. Она не стоит даже сигарного окурка! – гневно сказал, почти прокричал Эриксон и бросился к рукоятке телеграфа, перевел ее на «малый».
«Эскильстуна» медленно сбавила ход и тихо, словно осенний лист в безветрие, плыла сквозь артиллерийский грохот справа и слева.
– Всех бы их сюда, – пробормотал капитан. – И тех, и этих…
Рулевой по-прежнему недвижимо, как памятник, стоял на носу.
Где-то недалеко раздался артиллерийский выстрел, и за ним последовал совсем близкий мощный взрыв. И тут же из тумана накатила высокая волна, подхватила и накренила «Эскильстуну». Рулевой от такой неожиданности пошатнулся, но как-то ловко вывернулся и схватился за ограждающий леер.
– Мина сдетонировала! Или торпеда? – с беспокойством в голосе сказал Эриксон и продолжил прислушиваться. Внезапно он весь как-то вытянулся, замер…
До них издалека стал доноситься какой-то странный чавкающий гул.
И в это время на Ларсена не ко времени напал приступ кашля. Он трясся, пряча лицо в отвороты пальто.
– Ти-хо! – прошипел капитан.
Рулевой, стоящий на носу, тоже услышал эти звуки и стал беспокойно оглядываться. И было от чего. Этот гул на них медленно надвигался. Уже даже можно было понять, что это работает мощный судовой двигатель.
– Тральщик! – не глядя на Ларсена, объяснил Эриксон. – Похоже, это они расстреляли мину. – И решительно поставил рукоятку телеграфа на «стоп».
Ларсен продолжал кашлять. Вцепившись зубами в руку, он старался сдержать кашель и не мог. А гул становился