где черным по белому были изложены все условия и график съемок. Ты что, его даже не открывала?
– Нет. – Женя почувствовала страстное желание ознакомиться с документом. – А есть еще один экземпляр? Ну, хотя бы ксерокопия?
– Некогда! Режиссер ждет. Дома вечером почитаешь! – потащил ее дальше по коридору Трупп.
Съемка в рекламном ролике оказалась вовсе не такой, как Женя себе представляла. Точнее, совершенно не такой, как съемка программы. Женька, чувствовавшая себя корифеем телевидения и страстно желавшая поскорее освободиться и приступить к слежке за Ангелиной, все делала по-своему, никого не слушала и уже через час вдрызг разругалась с режиссером. Режиссер, ощущавший себя не меньшей звездой, чем какая-то ощипанная журналистка, закатил истерику, закрылся в выделенной ему гримерке и, раздобыв где-то бутылку виски, принялся напиваться самым наглым и вызывающим образом, грозя сорвать весь график съемок.
Тенгиз Карпович нервничал, бегал между Женькой и режиссером, орал, уговаривал, грозил и, наконец, признав свое поражение, вызвал представителя спонсоров, тощего стручка с несварением желудка.
Стручок прибыл очень оперативно. Сперва побеседовал о чем-то с режиссером. После чего тот резко протрезвел, присмирел и вернулся на площадку. Далее была вызвана журналистка Потапова, которой был показан один коротенький пункт в договоре, после которого она так же смирно и покладисто вернулась на площадку, очень быстро просчитав в уме, что неустойку такого размера выплатить не сможет никогда, даже если продаст все свое имущество, вплоть до нижнего белья.
Стручок также прошел на съемочную площадку, присел в темном уголке в кресло и незримой грозной тенью просидел так до конца съемок, которые, надо сказать, прошли в атмосфере рабочей собранности и деловитости. Встретить с работы Ангелину Женя сегодня не успела.
Наконец-то Потапова объявилась. Честно говоря, Вика уже решила, что журналистка отказалась от расследования. И вот нежданный звонок.
– Чурбаков? А откуда вы его знаете? – Вика была искренне удивлена тем, что Потапова заинтересовалась замом по науке. Какое отношение может иметь к гибели Олега восьмидесятилетний академик? Но приученная в детстве не отвечать вопросом на вопрос, Вика быстро спохватилась и постаралась ответить Потаповой максимально развернуто.
– Аполлинарий Николаевич очень крупный ученый. Профессор, академик РАН, у него много наград, почетных званий, и он занимает должность зама по науке уже лет тридцать, а возможно, и больше, – морща от натуги лоб, рассказывала Виктория.
– Тридцать лет? Немало, – заметила Женя. – Сколько же ему самому?
– Около восьмидесяти. Но он еще бодр. Я видела его год назад на приеме, ни за что не дала бы ему больше семидесяти. А какое отношение он имеет к гибели Олега?
– Пока не знаю, просто собираю информацию, – уклончиво пояснила Женя. – А как он относился к вашему мужу?
– У них были сугубо деловые отношения. Олег пришел в институт уже состоявшимся ученым, с мировым именем. Его работы