Сашкиного земляка или родственника. Здесь, на далёком азиатском севере, Сашка, нисколечко не тоскуя по ласковому южному солнцу, чувствовал себя вполне сносно, и временами, на удивление тяжело переносившего местный климат Лёшки, даже очень комфортно.
Гакнувшее на всю комнату Сашкино «нагадили» густо повисло в комнате и Лёшка, почувствовав, что всё вот-вот может начаться снова, быстро прикусил нижнюю губу и осторожно, как можно медленней, потянул сквозь зубы воздух. Резкая боль вскинулась и прогнала тошноту прочь. Лёшка с облегчением выдохнул и подумал: «Ну вот, начинается этот длинный и мучительный день. Жить уже до невозможности неохота, а помирать – сил совсем нету. Что делать?»
– Лёха, тебе, чё, совсем плохо? – Сашок заворочался под одеялом, словно медведь в берлоге. Под ним, тут же, прося пощады, ржаво заскулила проволочная сетка кровати.
Сашка, широко и громко зевнув, стал медленно поднимать своё крупное тело на уже целиком застонавшей кровати. Прошла целая вечность, за которую старая кровать успела на все лады исполнить долгую симфонию своей нелёгкой в прошлом жизни, прежде чем крупное Сашкино тело, поднявшись, приняло вертикальное положение, и в комнате, наконец-то, наступило долгожданное временное затишье.
– Эх, кто бы водички подал… – нарушив хрупкую тишину, расстроено произнёс Сашок и, оглядев унылое собрание порожней посуды на столе, трагически добавил, – Вот, была бы мамка рядом, она бы точно подала… Ты живой там, Лёха, или совсем неживой?
– М-м-м…
– Понятно, я и сам бы сейчас причастился, да, по ходу, у нас и вода закончилась. Эх, ма, – Сашка громко хлопнул в ладоши, – была б денег тьма!..
– Завязывай, в уши стрелять спозаранку! – поморщился Лёшка, – Ну, вот, зачем тебе здесь столько много денег?
– Дурацкий вопрос, зачем! Знамо дело, на Материк уехать отсюда с ними, а там… – Сашка мечтательно закатил глаза и поскрёб футболку на груди, – а там… эх, ма, что там! – махнул рукой, – Вставай, пора заправиться и за работу!
– А когда деньги закончатся, куда подашься?
– Понятное дело, сюда, куда же ещё…
– Так зима же скоро?
– Ну, после зимы вернусь, мне же хватит денег на зиму, а весной – обратно вернусь, по последнему снегу…
– Бугор говорит, что на будущий год здесь будет нечего делать, – последний пароход нагрузят, а остальное пусть пропадает тут, – Лёшка уже сидел на кровати и косил глаза на свою перевязанную платком ступню.
– Ну и что? Я могу и на прииск податься, слышал, что, вроде бы, его открыть собираются, знаешь, – Сашка сильно, с хрустом, потянулся, – я работы не боюсь, мне сезонка нравится! А ты сам-то куда подашься?
«Куда угодно, только бы отсюда подальше и поскорее!» – хотел было ответить Лёшка, но промолчал, его взгляд словно приклеился к маленькому пятнышку крови, проступившему через платок.
– Слышь, Саня, а какие тебе здесь сны снятся? – вместо ответа спросил он товарища.
– Мне разные