его отчетливостью увидел жаркий июльский день и себя, идущего по этой трубе на другую сторону, к пляжу, где проводил летом почти все свободное время. А за ним гуськом шли его приятели, многих из которых уж нет, а иные – далече…
Боже, как давно это было… А как будто вчера! Только где этот жаркий июльский день и тот идущий через Яузу мальчик?.. И был ли он вообще… этот мальчик…
В самом конце моста Кесарев все же не выдержал и посмотрел налево: «Матросска»…
И он снова увидел себя. На этот раз входящего в камеру и небрежно бросающего ее обитателям: «Привет!»
Никто тогда не ответил на его приветствие. И только часа через полтора к нему нарочито развязной походкой подошел угловатый парень и спросил, по какой статье он «чалится». И услышав, что по сто сорок четвертой, протянул новичку свою жилистую руку: Крест!
Стромынка, Короленко, Русаковская… Родные, тысячи раз виденные места. И привыкшему к их патриархальности Кесареву было странно видеть то там, то здесь нерусские названия магазинов: «Sharp», «Shop», «Panasonic»… Ну почему не «Катюша» или «Калинка»?
«Перестроили»…
Пройдя от метро до входа в парк, он не встретил ни одного знакомого. А бывало, только и слышал: «Привет, Толя! Здравствуй, Толик! Салют, Бес!»
И странное дело! Он, считавший Сокольники своим вторым домом, вдруг почувствовал себя в них совершенно чужим и никому не нужным! Даже в проклятой Мордве он никогда не испытывал того щемящего чувства одиночества, какое вдруг охватило его сейчас. Откуда оно шло? Трудно сказать…
Крест сидел на террасе. Но когда Кесарев попытался было туда войти, ему преградили дорогу двое здоровенных парней.
– Далеко, приятель? – угрожающе-вежливо уставился на него рыжий детина с могучей шеей борца и с расплющенными ушами.
– К Кресту, – холодно ответил Кесарев, глядя детине в переносицу.
– А зачем?
– Слушай, баклан, – уже зло произнес Кесарев, – не представляйся идиотом, ты и так им являешься! Я – Бес!
Но его некогда громкое имя не произвело на охранников ни малейшего впечатления. Ну, Бес так Бес! Подумаешь, невидаль какая!
– Может, врезать ему? – посмотрел рыжий на приятеля. – Тоже мне…
Договорить он не успел. Кесарев коротким ударом в печень посадил верзилу на пол и, быстро сунув руку в карман куртки, в упор посмотрел на второго мордоворота.
– Свали с дороги, сучонок!
Он шел напролом. Поскольку был уверен, что подобной увертюрой Крест хотел сразу же поставить его на место.
И пока парень тяжело раздумывал, что ему делать, не сводя настороженного и теперь уже испуганного взгляда с правой руки Кесарева, к ним подошел Юра Граф.
– Что за базар, Толя? – улыбаясь, протянул он Кесареву руку.
– Учу вежливости ваших шестерок! – холодно ответил тот.
Небрежным, воистину графским движением руки Юра сделал детине знак успокоиться, и тот сразу же склонился над все еще сидящим на полу товарищем.
– Извини, Толя, – насмешливо сказал Граф, – почти полная смена караула.
Но его взгляд сказал Бесу куда