после, перед самым началом семинара, прошедшего, по обыкновению, вяло. Я, навряд ли ошибусь, если открою, что третья группа являлась не самой сильной на курсе. Блистали две первых, а мы же оставались крепкими середнячками. Экзаменационный отбор оказался довольно хорош, поэтому конченых тупиц среди нас не водилось. Хотя, конечно, имелось несколько человек, сдавших экзамены еле—еле, но они отсеялись в первый год учёбы. Среди подобных вспоминается Поликарп Дивов, уделявший больше внимания торгашеским махинациям, нежели знакомству с профильными дисциплинами. Подвижный, словно на шарнирах, выше среднего роста, стильно одетый, с длинными волосами, забранными сзади в хвостик, Дивов постоянно притаскивал в институт какие—то шмотки. То футболки, то джинсовые костюмы, то рубашки, то ещё что—то похожее, и постепенно складывалось впечатление, будто он невзначай перепутал ВУЗ с рынком. Хотя, конечно, ничего он не путал, просто рассматривал очередное появление в alma mater, как возможность толкнуть нечто однокурсникам, заработав на перепродажах сумму в разы превышающую студенческую стипендию. Вполне ожидаемо, первый курс он не пережил, то ли уйдя на заочку, то ли со свистом вылетев в никуда за неуспеваемость. Как бы то ни было, в конце второго семестра он в недоумённой панике метался от преподавателей к декану и обратно, совершенно перестав выцеплять товарищей где—нибудь в курилке, вкрадчивым голосом предлагая им: «Антох, слышь, мне вот рубашку подогнали, в самый раз на тебя, давай покажу! Последняя осталась, все расхватали! Чесслово, тебе отдам за полцены».
Среди отсеявшихся в конце года, очутился и Пустышкин. После того, как он не смог сдать ряд дисциплин на первой сессии, перед ним встал вопрос о дальнейшем пребывании на факультете. И тут, весьма кстати, у него начала развиваться одна из многих таинственных болезней, название коих он старался не произносить вслух, а лишь закатывал глаза и, печально глядя куда—то в пространство, отвечал на, задаваемый об их природе, вопрос: «Да вам всё равно не понять!» Спустя годы, увидев по телевизору фильм «Операция „С Новым Годом!“», я поразился невероятному сходству Савельича с «неизлечимо больным» персонажем этой картины.
Справка из поликлиники позволила Ольгерду уйти в академку и возобновить учёбу с курсом, пришедшим вслед за нами. Но и тогда он продержался всего пару месяцев, затем болезнь обострилась, и Пустышкин скрылся в очередном академическом отпуске, так из него и не выйдя. Через год Ольгерда отчислили.
Чуть ранее Савельича, нас покинула, переведясь в другое учебное заведение, Марина Горшунова из первой группы. Здесь Ольгерду тоже не повезло, ибо он только—только начал подбивать к ней клинья.
Так же, как и Марина, поступил, уйдя на первый курс юридического института в Губернске, Вова Коротков, частенько забегавший вечером ко мне в гости в первые месяцы учёбы. Будучи из нашей третьей группы, и проживая неподалёку, на Кировке же, он возвращался с учёбы вместе со мной. Сбегав перекусить к себе на пару часов, Вован появлялся