он подошёл к третьему незнакомцу, человеку уже довольно пожилому, и спросил:
– А ты, дедушка, кто и откуда?
– Меня зовут Василий Ефимович Чуркин из деревни Барской.
Становой немножко попятился от него, сложил крестообразно на груди руки, установился на старика глазами и произнёс:
– Знаешь ты Василия Чуркина?
– Как не знать, родимый, он сын мой, – отвечал тот.
– Где же он? здесь?
– Нет, зачем он сюда попадёт?
– Но ведь ты знаешь, где он?
– Как мне знать? Я его более года не вижу.
– Сам-то ты зачем сюда пожаловал?
– У судебного следователя был: сын мой Иван за Василия арестован.
– Он-то за что попался? Убил, что ли, кого!
– Нет, взяли его так, зря. Василий-то лесника у нас маленько поучил, больной он теперь лежит, а Ивана отвечать за него заставляют! Вот я и пришёл на поруки его взять, а следователь его не отпускает.
– Зачем втроём-то сюда забрались?
– Переночевать зашли. Григорий Власьевич нам сродни доводится.
После всего, пристав обыскал двор кабачка, чердак, побывал и в подполье, но разбойника не найдя составил акт, под которым подписались и понятые люди.
– Прошу вас, господа, всё-таки понаблюдать за этим кабачком: видите, Пухов разбойнику сродственник будет, – усаживаясь в свою повозку, сказал понятым пристав.
– Слушаем, батюшка, Николай Алексеевич, постараемся, – ответили те, отвешивая ему поклоны.
Исправник и становой пристав 1-го стана, войдя в дом Шварца, где мы их на время оставили, занялись чаепитием. Добродушный хозяин поставил на другом столике закуску, конечно, не забыв при этом и о водочке. Фигурка Шварца не отличалась типичностью: он был небольшого роста, худенький, но, не смотря на эту невзрачность, обладал энергичным характером. Разливая гостям чай, он решился спросить у них, по каким делам Бог занес их в деревушку.
– На облаву собрались за Чуркиным! – ответил исправник.
– В каких же палестинах рассчитываете вы за ним поохотиться?
– Тут, неподалёку от вас.
– Скажите, я ведь, знаете, сам против разбойника: надоел он нам, сколько с одного меня куртажу перебрал.
– Сами виноваты, зачем даёте!
– Отказать нельзя, сожжёт или застрелит; небось, вам известно, как он с лесником поступил.
– Да, знаем; жив он или нет?
– Жив и поправляется.
– Семён Иваныч, ему можно сказать, – обратился пристав к исправнику.
– Думаем захватить его в собственном доме, в деревне Барской, верные сведения получили, что он там пребывает, – протянул исправник.
– Возьмите меня с собой, я с большой охотой пойду.
– Очень рады, возьмём.
– Так я собираться буду, револьвер с собой захвачу, а не то ружьё.
– Берите, что вам угодно, но нам ещё раненько, надо подождать, пока солнышко сядет.
– Тем лучше; по холодку-то и лошадкам легче бежать.
– Скажите,