я на мокруху не подписывался, – угрюмо сказал он своему подельнику.
Замер и желающий покурить. Веселость пропала, и нож доставать не хотелось. Странный спокойный взгляд встречного лоха почему-то пугал, надо было быстро уйти.
– Ты, мужик, иди по своим делам. Мы же тебе ничего не сделали. А курить нам уже не хочется!
Они быстро, как тени, прошли мимо, а приговоренный гадалкой к смерти тихо и не спеша пошел в сторону леса, в конце Новокосино.
Длинная автомобильная дорога обычно была свободна. Каждые пять-десять минут по ней в разные стороны проезжали два маршрутных городских автобуса. Он начал переходить дорогу по направлению к лесу, не заметив быстро приближающийся большой черный автомобиль. Для человека, ожидающего в любой момент смерти, событие не страшнее укуса комара. Водитель посигналил заранее, потом резко с визгом затормозил и остановился.
День не удался с утра, и Паша Котов был зол на весь свет. Жена нашла записанный телефон любовницы и устроила истерику. Теща, поедая сырники со сметаной, которые она принесла с кухни на тарелке, сразу поддержала в скандале свою дочь. С ненавистью глядя на цветущего стокилограммового спортсмена-зятя, Нина Ивановна внесла свою вескую лепту в семейный спор: «Собачиться хочешь? Да я тебе!..» Она зло надкусила вставными железными зубами последний сырник, разжевала и снова укусила вторую половинку творожного жареного кругляша. Зубы были большие, светлые и блестящие, и Паша сразу почувствовал внезапную слабость, как будто его уже схватили металлическими протезами за горло.
С тещей шутки были плохи. Первый муж поварихи железнодорожной столовой был посажен с ее слов за побои и грубиянство. Второй с ней развелся, оставил все имущество и старался не попадаться ей на глаза в небольшом подмосковном городе. Проведать дочь она приезжала часто, к радости внучки-пятиклассницы и страху хулигана Сидорова из параллельного класса, которого она обещала задушить, если он еще раз обидит Танечку. Большая пятидесятилетняя женщина с девочкой нашла трех подростков в соседнем подъезде. Двоечники курили наркотики. На что ей пожаловалась внучка – неизвестно, но заведующая производством быстро подошла к обидчику, ловко и опытно взяла его своей рукой за горло, как тушку курицы перед разделкой в мясном цеху. Впервые в жизни хулиган Сидоров понял, что такое сила и ненависть, и как легко задушить человека.
– Если еще раз внучка на тебя пожалуется!..
Повариха не договаривала вид и размер карательных санкций, но противнику всегда и все было понятно. Испугались и два приятеля хулигана, на каком-то подсознательном уровне решившие, что не стоит оскорблять женщину с большим загорелым лицом и крепкой, широкой фигурой.
– Я, я пошутил, я больше не буду, – то ли прошептал, то ли прохрипел молодой балбес.
О сопротивлении не могло быть и речи. Она протерла его спиной стену и отпустила подростка. Молча взяла внучку за руку и вышла с ней из подъезда. Дома дочь нервно вскочила с дивана.
– Мама,