он пришел только на Носовихинском шоссе.
– Привидится же такое! – пробормотал он, вытирая холодные капли пота со лба.
Иван-Глоток и Сеня-Святая Рука вдвоем сидели на лавочке около леса. Утром они распили большую бутылку портвейна, и поэтому весь наступивший день стал веселым, светлым, без всяких проблем. Мягко шелестела листва, ласково зеленела трава около большой деревянной теплой скамьи. Ивану Медведеву врач категорически запретил употреблять спиртные напитки.
– Доктор, ну хоть глоток-то можно? – жалобно спросил пациент.
Врач посмотрел на большой, с фиолетовыми прожилкам красный нос. Выступившие на глазах суровые мужские слезы говорили без слов, и молодой медик смягчился:
– Не более двадцати градусов и один глоток, – подавленным голосом ответил он больному, чувствуя, что совершает должностное преступление.
Большой глоток, не отрываясь от горлышка, опорожняет ровно треть бутылки. Об этом знали все пьяницы Новокосино и Медведева так и прозвали – Иван-Глоток. Семен Задорожный, пенсионер и инвалид, был уважаемым человеком. Нервное расстройство, усугубленное алкоголизмом, проявилось у бывшего слесаря механического завода необычным способом. У него все время дрожала правая рука, наводя необъяснимое мистическое уважение на многочисленных собутыльников. И хотя один спившийся семинарист как-то сказал, что трясущаяся рука – расплата от провидения за многолетние кражи болтов, гаек и остального перечня продукции завода, которую можно было быстро продать и купить выпивку, ему никто не поверил. А Сеню почтительно прозвали Святая Рука.
После двух стаканов сладкого крепленого вина рука почти не дрожала, и Задорожный вспоминал свою прежнюю трудовую деятельность.
– Прихожу на работу и обязательно должен что-то украсть! А если ничего не украду, то прямо плохо мне и голова болит, и всего ломает!
Глоток согласно кивал головой. В рабочей среде никто не говорил о социалистическом соревновании, но все дружно расхищали государственную собственность. Темы разговоров были исчерпаны с утра, при открытии бутылки с вином и проходивший мимо знакомый мужчина с их двора вполне подходил для бесед и приятного времяпровождения. Они не сговариваясь замахали ему руками, приглашая мужика к себе в компанию довольных жизнью людей. Приглашенный грустно улыбнулся, сел на край скамьи.
– С утра-то похмелялся? – заботливо спросил Иван-Глоток, доставая из сумки литровую бутылку, в которой оставалось граммов сто темно-желтого, пахнувшего виноградом и спиртом вина.
Поступок истинно царский по величию и доброте! Вот так, за здорово живешь, дать прохожему допить из своей бутылки?!
Сеня Задорожный великодушно молчал, с гордостью вспомнив о своих дворянских предках.
«Третьего не дано!» – говорили в древнем Риме граждане, принимая нужное решение.
«Третьим будешь?» – повсеместно звучало в городах и селах.
Прохожий допивать портвейн не стал, негромко сказав, что он сегодня умрет.