под головной убор. Глогстер подозвал своего слугу и оделся. Снял с гвоздя меч в ножнах. На лице совершенное спокойствие. Перед уходом он сжал руку Андриэнны.
– Удачи, – только сказала она, отвечая на его рукопожатие. К ее стыду, а, может, и нет, но Леонардо и его письмо вылетели из ее головы.
Глава 20
Поединок
Андриэнна вышла во двор. Солнце уже заливало все вокруг, придавая даже каменным стенам замка более приветливый вид. Графиня де ля Фер вместе с другими дамами и рыцарями вышла из королевской часовни, где по обычаю молились перед поединком, прося Бога даровать победу достойнейшему. А теперь направлялись на ристалище – поле позади замка, где рыцари обычно упражнялись в верховой езде и бое на мечах и где проходили поединки и турниры.
Глогстер поцеловал Андриэнну в висок и ушел. Его лицо выражало спокойную решимость. Де Контуар тоже был внешне спокоен, но его спокойствие было смешано с надменностью, словно он и мысли не допускал, что может проиграть. На самом деле, разумеется, мысль о поражении приходила ему в голову. Как и возможность получить рану или даже погибнуть. Но выразить лицом хотя бы малейшее беспокойство по этому поводу казалось ему величайшим бесчестием. Хотя в самых закоулках сознания шевелилась уже и другая мысль: «зачем?». Зачем он так настаивает на праве возглавлять отряд? Но и эту, несомненно здравую мысль, герцог с презрением отшвырнул ногой. «Герцог де Контуар не может уступить графу де ля Феру! – надменно подумал он. – Конечно, и его, и мои предки получили дворянство во времена Карла Великого, но мои превосходили де ля Феров в доблести! Да и я сам. Разве я не сражался под знаменем его величества Людовика с германским королем в то время как де ля Фер сидел в своем замке и утешался зелеными глазками своих служанок? Он безбожник, чернокнижник, опозоривший свой род. В том числе и недостойным браком».
Так рассуждал де Контуар и по дороге, и в шатре, где слуги облачали его в доспехи. Этим он старательно взращивал в себе ненависть к Глогстеру. Терпеливо, как древний человек, добывающий из камней искры и раздувающий из них костер. Именно ненависть к противнику казалась ему необходимым условием победы.
Андриэнна прошла к длинным лавкам на краю поля. Шла неспешно – длинное платье мешало, все время попадая под ноги. Графиня приподняла юбки, но идти быстро все равно было трудно. Только сейчас она замечала это особенно остро. Длинные платья дворянских женщин, в которых трудно было двигаться, были частью дворянского мира, как нынешнее сражение Глогстера с де Контуаром. Сражение за то, кто же из них будет возглавлять отряд. И смех и грех, как говорится.
Андриэнна присела на лавку. Сердце просто бушевало. Удивительно, как оно еще не спалило тонкое шелковое платье. «Нет, не спалит, – с болью подумала она. – Именно этот тонкий шелк, жемчуга и восточные сладости – это и есть те цепи, та паутина, которая сейчас окутывает нас и прикует намертво к королевскому замку. Меня, во всяком случае. А Глогстер? У него тут свои цепи есть. Но что же тогда делать? Уехать отсюда?».
Она