держала в руке женскую серёжку в виде грозди маленьких серебряных цветков лесного колокольчика. Точно такая же серёжка хранилась в её комнате в красивой резной шкатулке, как величайшее сокровище. Единственная вещь, доставшаяся ей от матери. И эта серёжка была одна!
Лика осторожно покачала серьгу за крючочек. Колокольчики тихонько зазвенели. Она хорошо помнила этот звон. Одно из немногих ясных воспоминаний о маме. Длинные, чёрные, как ночь, волосы и звон серебряных колокольчиков, когда мама наклоняется к ней. Лика плохо помнит её лицо, только волосы и глаза, и почти ничего не знает о ней.
Герт рассказывал, что однажды зимней ночью незнакомая женщина постучала в двери крайнего дома Первых Холмов, прося обогреться. Одета она была не по погоде и вела за руку трёхлетнюю девочку, закутанную в несколько одеял. Их пустили, накормили, обогрели. А наутро так и не назвавшая своего имени женщина, попросила позаботиться о ребёнке и исчезла на несколько дней. Вернулась она совсем больная. И вскоре умерла, так никому и не рассказав, кто она и откуда. Оставшуюся сиротой девочку взял к себе Герт. Он же и отдал ей, когда немного повзрослела, серебряную серёжку.
В детстве Лика любила смотреть на неё и гадать, кем была её мать. Лёгонькая серьга вряд ли стоила дорого, но работы была очень тонкой. На серебряных лепестках отчётливо виднелась каждая прожилка, а язычки колокольчиков сделаны в виде пестиков цветов. Лика вдохновенно сочиняла деревенским детям, что мама её – потерявшаяся эльфийская принцесса, а папа – принц. И что он ищет её и скоро заберёт в своё королевство.
– Лика… Лика, очнись! Что с тобой? – вывел её из задумчивости встревоженный голос демона, заметившего, что девушка с остановившимся взглядом до побелевших костяшек сжимает поднятую с пола безделушку.
– А… Что? Нет, ничего, всё в порядке. Я тебе потом расскажу.
– Нет. Сейчас, – внезапно заартачился Кайдо. Цапнул её за руку и не дал спрятать серьгу. – Что это?
Пришлось рассказать.
Потом они долго сидели рядом в молчании, рассматривали в неверном свете светлячка гроздь серебряных цветов на тоненьких цепочках.
– Я ни у кого больше не видела таких серёжек, и даже ничего похожего не видела, – наконец нарушила молчание Лика. – Мама была здесь. Скорее всего, она тогда уходила сюда. Зачем? Она была волшебницей? Ей нужен был хрусталь? Но когда она вернулась, при ней ничего такого не было. Герт бы мне сказал.
– А вдруг она хотела что-нибудь спрятать здесь? – высказал предположение Кайдо.
– Спрятать, – Лика с сомнением оглянулась на отбрасывающие причудливые тени заросли гигантских кристаллов у основания стен, – тогда мы это вряд ли найдём.
– А ты попробуй почувствовать её. Я понимаю, это было давно, но она же твоя мать. И ты нашла серёжку. Думаешь случайно?
– Почувствовать…
Лика закрыла глаза, глубоко вдохнула. Лишённый внимания светлячок мигнул и погас. Темнота надвинулась со всех сторон, давя на закрытые веки.
Почувствовать…
«Мама.