нет больше друзей, только коллеги. Увы, но это так.
Эта мысль расстроила его еще больше. А тут еще и на интимном фронте полный раздрай. Вот уже около года он не испытывал никакого физического желания, хотя всегда был ходок еще тот. Любовь он испробовал всякую: к мужчинам, к трансвеститам и даже к женщинам. Но сейчас ни единому смертному не удавалось растормошить его, а сам секс казался ему мерзостью. Он предпочел бы более утонченные удовольствия, после которых наступают минуты сладкой истомы. Только с кем – вот вопрос.
Я старый, я толстый, мне некого больше целовать – нагонял на себя тоску модельер. Пора что-то предпринять.
На кухне он застал Фину, занятую приготовлением завтрака для него. За многие годы он привык съедать на завтрак кусок хлеба с маслом, вареное яйцо и выпивать чашку кофе с молоком, в который он добавлял ложечку цикория только потому, что кто-то его уверил, будто это полезно для здоровья. Но по-настоящему любил он яичницу с беконом, вкус которой помнил с детства, с того времени, когда он жил во Флориде, со своим отцом.
Матери он лишился в одиннадцать лет, с тех пор отец больше не женился и воспитывал сына один. Мать погибла в автомобильной аварии в Мериде, в Мексике, куда она поехала продавать свою новую коллекцию футболок. Много лет Ральф опустошал ящики шкафов, благо его отец никогда и ничего не выбрасывал. В какое восхищение его приводили выстраданные матерью платья, украшенные вышивкой, узор к которой она придумывала и рисовала сама, а затем отдавала вышивальщицам из Юкатана, чтобы те за бесценок довели дело до ума. Ральф был уверен, что любовь к одежде родилась в нем и возрастала по мере того, как он все более открывал для себя тот мир, в котором жила и творила его мать. Он никогда не плакал по ней – у него попросту не было на это времени. Отец все свое время посвящал сыну, пытаясь таким образом загладить свою несуществующую вину за его детство, лишенное материнской ласки. Его старшая сестра довольно рано покинула отчий дом, выйдя замуж за инженера, с которым начала строить свою, довольно благополучную, жизнь в Нью-Йорке, где теперь подвизается официальным торговым представителем Дома моды Фаррелла. Ральф никогда не испытывал никакого желания встречаться с ней, поскольку не мог простить сестре того, что она бросила их с отцом и не подарила ему ни крупицы той теплоты женского сердца, которую он находил позднее в общении со своими коллегами – дамами из мира моды, единственными женщинами с которыми он мог иногда поговорить по душам.
Ральф пребывал в странном ностальгическом настроении. Машинально он попросил Фину сходить за газетой. Сейчас ему не хотелось включать телевизор, не хотелось смотреть репортажи о своем дефиле, прежде чем он прочтет то, что написали журналисты, с которыми он разговаривал вчера.
Он уселся возле телефона. Подняв трубку, позвонил в справочную, чтобы узнать телефонный номер того доктора, доктора Сорина.
– Парижская клиника, здравствуйте!
– Здравствуйте, я хотел