притягательную страну почти для всех эмигрантов. Тогда их направляли в Рим, где и решалась их судьба. Через несколько месяцев они уже находили себя в Америке.
Как они обосновывались в новом для них мире? Я процитирую Джозефа Рота, известного австрийского журналиста и писателя двадцатых – тридцатых годов, обрисовавшего в 1926 году судьбы предыдущей волны эмигрантов из Восточной Европы начала двадцатого века:
«Многие возвращались обратно. Еще больше оставались на обочине жизни. У евреев Восточной Европы больше не было дома, их могилы находились на каждом кладбище. Многие разбогатели. Многие прославились. Многие внесли выдающийся вклад в другие культуры. Многие потеряли себя и мир. Многие так и остались в гетто, и только их дети смогли покинуть его. Большинство отдали Западу как минимум то, что могли. Некоторые дали ему больше, чем он дал им. Право жить на Западе принадлежит тому, кто способен жертвовать чем-то во имя этого» (Joseph Roth. The Wandering Jews. W. W. Norton & Company. NY-London, 2001, p. 110).
Это было написано более девяноста лет назад про евреев, иммигрировавших в начале двадцатого века, но сказанное характерно и для последующих волн еврейской эмиграции. Поток иммигрантов 1990-х шел своими путями сообразно технологическим и культурным изменениям конца прошлого века, но судьбы людей все так же определялись простыми и объективными концепциями типа «счастлив-несчастлив» и «есть материальный достаток – нет достатка». И люди уезжали, как бы отвечая «да» на шекспировский вопрос «быть или не быть?»
Дополняя мотивы отъезда, должен отметить, что много лет моя национальная идентичность беспокоила меня потому, что было нечто неудобное в момент, когда надо было показывать свой паспорт, где после имени, отчества, фамилии и года рождения в пункте национальность было написано «еврей», а уж произносить это слово было и вовсе неприлично и звучало неприятно, как удар дубинкой. Ну а если ты и по языку и культуре – русский, и только пресловутая запись в твоем паспорте как будто ставит диагноз о твоей неполноценности? Этот штамп может ударить тебя везде – в говорливой очереди за заморскими бананами, когда слышишь о черном ходе с которого «они» получают дефицитную жрачку; в шутке товарища по учебе, который сострил, сказав, что быть евреем – это хорошая специальность; в классном журнале, куда ты боялся, что твои одноклассники однажды заглянут и увидят на последней странице список учеников по их национальностям и тогда начнется…
С конца восьмидесятых годов, когда все ранее труднопреодолимые препятствия в отпущении евреев и не только их из Советского Союза рухнули, миллионы людей мигрировали из этой страны и рассеялись по многим странам. Еврейский людской поток хлынул в развитые страны. Сегодня около семисот тысяч американских граждан и людей, постоянно проживающих в Америке, считают себя евреями и одновременно признают родным русский язык.
Внутри последней большой волны эмиграции, охватившей период с семидесятых по девяностые годы прошлого