пряный, странный аромат. Передала мундштук дальше, удивляясь тому, что ничего не происходит. Мир остался таким же, как всегда; безотчетно повинуясь внезапному порыву, Джеки встала, вышла из круга, обернулась. И поняла, что ошиблась. Мир изменился. Он неуловимо сдвинулся со своей оси. Цвета стали ярче, запахи – острее, звуки – громче. Бриг показался ей невероятно прекрасным с его темными кудрями по плечам, изумрудно-карими глазами под слишком длинными для мужчины ресницами. Джеки отчетливо увидела у него над правой бровью розовый шрам в виде буквы «Y» и крохотную родинку у изгиба губ. Бриг стоял на коленях в окружении таких же коленопреклоненных товарищей, и Джеки вдруг поняла, что этих самых товарищей – ровно двенадцать, словно апостолов, и что, вдыхая из рук Брига этот дымок от бурой пыли, они участвуют в древнем и загадочном ритуале… Картина не испортилась, даже когда маленькая девочка, похожая одновременно на Наталью Орейро и Микки Мауса, застенчиво спросила:
– А можно мне?
Бриг пронес фольгу мимо нее к Ольге, и в ответ на вопросительный взгляд усмехнулся:
– Детям не положено!
– Ольге ведь тоже четырнадцать!
Бриг невозмутимо проигнорировал этот вопль. Джеки развернулась и пошла – куда, она не знала, да и было ей это в сущности глубоко безразлично. Она наслаждалась новыми ощущениями. Краски стали яркими, линии – более четкими. Джеки видела каждую травинку, каждый листок, слышала каждый звук, внимала им с безотчетной радостью и каждой своей клеткой осознавала, как прекрасна жизнь.
Вскоре перед ней открылось огромное поле, заросшее высокой травой. На травинках застыли капли недавнего дождя, и когда из-за туч выглянуло солнце, каждая из них засияла ему навстречу, и, казалось, это сотни крошечных солнц запутались в траве. Джеки шла по полю, раскинув руки, словно летела, сбивая эти капли солнца, и они, дробясь, превращались в радуги, встающие вокруг нее…
*Здравствуй, Бриг!
– сказала она, устраиваясь в середине круга, прямо перед ним. Ее длинные волосы были уложены в форме шутовского колпака, но вместо бубенчиков на нем покачивались крохотные человеческие черепа. Черты ее личика были немного резковаты, но это ни капли не портило впечатления миловидности. Движения ее порой были похожи на ломаные жесты марионетки, а порой напоминали грациозность котенка. У глаз девочка, как всегда, держала венецианскую маску.
*Как тебе нравятся твои двенадцать апостолов?
– ехидно мурлыкнула она.
*Смотри, как забавно. Тот ребенок, кажется, Катя – единственная, кто сейчас не испытывает к тебе нежности и благодарности до слез. Ведь только ее ты сейчас обделил…
Девочка хихикнула, и черепа в ее прическе качнулись.
*Жаль, что Ольга отказалась. Интересно, кто из этих двенадцати станет Иудой? Как ты думаешь, Бриг? Делаем ставки? Наверное, Чп. Хотя нет, вы же с ним такие друзья! Или Ольга? А, может быть, Ган? – вкрадчиво продолжила она.
– Уходи, – устало попросил ее Бриг.
*Не-ет.
– протянула она.
*Я не уйду. Ведь я единственная, кому ты здесь