не готов все бросить и сниматься в четверг.
– Вы обещали не создавать проблем. У нас мало времени.
Андрей глубоко вздохнул, выключил аварийки и, посмотрев в боковое зеркало, выехал на проезжую часть.
– Договорились! Завтра жду сценарий.
– Пришлите паспортные данные, закажу билеты.
– Можно просьбу?
– Какую?
– Отдельное купе, можно?
– Без проблем. Я завтра позвоню.
Закончив разговор, Ася подняла голову к потолку и заверещала от счастья.
Конечно, мысли-стикеры с записями «кто тебе сказал?», «ну кто тебе сказал?», «кто придумал…» играли злую шутку с глазами и застилали реальность. «Надо перестраховаться, – твердил „диктор“, – если снимать, то снимать тех, кто помнит, в каком классе у Андрея Вячеславовича стал пробиваться пушок на щечках». Ася понятия не имела, что кроется в черном ящике знатоков, но понимала главное – рыльце-то в пушку. Рыльце было в ее руках, а вот пушок надо было найти у того, кто помнит «начало» народного артиста.
В редакции кипела работа. Как будто облачком из мультфильмов висело над головами редакторов фраза последней пятилетки – «Я шеф-редактор!». Для пущей убедительности оставалось только поверить в визуализацию и поставить на заставку компьютера Шеф Шефов.
Работа в Останкино всегда начинала кипеть после четырех вечера, когда кофемашина переставала издавать звуки, все разговоры «о личном» иссякали, и наступало время звонков. Бесконечных звонков. Безумных звонков. Не всегда нужных, но всегда срочно-важно-прямо сейчас! Когда «обычные» люди идут с работы, «останкинские» кипят. Иногда Асе казалось, что эту работу придумали специально для нее с ее пристрастием спать до обеда и до полуночи сидеть над сценарием. Иногда вообще можно было не уходить с работы, что еще более увлекательно. И завтра тоже можно было не уходить и спать, свернувшись калачиком на диване в кабинете шефа или свободной гримерке. Это в лучшем случае. В худшем – уместиться на подоконнике рабочей монтажки, завернувшись в плед, чтобы из-под рамы не задувало.
Каждый нормальный редактор, задержавшийся на телевидении больше трех лет (с теликом – как с любовью), обязательно должен был пройти боевое крещение героем. У кого-то это был гермафродит из Забайкалья, у кого-то мальчик с четырьмя глазами, у кого-то скандальная, непобедимая, несокрушимая пьяная, никому не известная певица, а у кого-то – та-да-дам! – Иван Ургант – это был тот еще… иногда казалось, что проще затащить на программу труп, чем ведущего. У Аси как раз был телеведущий. Но после съемок Ивана Андреевича она поняла, что может все.
– Алло, да… у вас есть труп? Не криминальный… ну зачем тогда он нам, если он без истории… – Вера бросила трубку.
– Нежданчик! – расхохоталась Ася.
– Друзья попросили помочь, ищут мегаисторию для программы.
Редакторы прирастали к телефонным трубкам и начинали жить жизнью своих героев.
– Я не могу дозвониться до кладбища! Говорю же, они там