со снегом, превращавший землю в непролазную грязь. Не было ничего. Не было палаток, и пришлось копать землянки, на полу которых постоянно хлюпала холодная вода. Не было никакого топлива, не было огня и возможности обсушиться. Постоянно бомбили, и полк физически не мог отражать все атаки. Не хватало еды, не было даже воды, ее для чая черпали из луж и потом страшно мучились животами.
И все время шел липкий снег. Ночью обслуживали вечно отсыревавшую аппаратуру, а днем батареи едва успевали отражать воздушные атаки. Самолеты шли волнами на расположения, бомбили и войска, и зенитчиков. Иногда самолеты сбивали. Иногда штурмовая авиация громила батареи.
Так, под дождем и снегом, просидели в землянках четыре месяца. Рузаев похудел. Ноги от сырости опухли и покрылись язвочками, которые пропали только на теплом апрельском солнышке. И настоящим счастьем показалась баня с веником, когда в первых числах мая полк отбыл на отдых.
Тот, кто не сидел месяцами в сырой и холодной землянке, тот не знает, какое это счастье – баня. Рузаев это счастье познал. Он подставлял свое тело березовому венику, выданному старшиной, мылился вонючим коричневым мылом и наслаждался. А потом он переоделся во все чистое, вышел на берег моря и сел на камень…
Счастье продолжалось неделю. Восьмого мая немцы прорвали фронт, и танковые колонны пошли на Керчь. Связь частей была потеряна. Началась паника. Войска, почти неуправляемые, кинулись к переправе на косе Чушка.
Картина была жуткая. Все шли плотными колоннами, спрятаться было некуда, а немцы бомбили и бомбили. Берег был усеян разбитыми автомашинами, повозками, вещами. На солнце разлагались сотни трупов, между ними бродили потерявшиеся кони и обезумевшие люди.
Все рвались к переправе, немецкая авиация волнами заходила и заходила, бомбила и бомбила. Не было ни моста, ни лодок. Раненые люди плыли через пролив на бревнах, досках и автомобильных камерах.
Кто-то пытался организовать сопротивление. Командиры действовали энергично, но разрозненно. Две оставшиеся батареи полка развернулись без всякого прикрытия, на голом месте, и сразу открыли огонь последними снарядами.
После того, как удачными выстрелами сбили сразу три самолета, немцы обратили свое внимание на батарею, возле которой расположился штаб. Пятнадцать пикирующих бомбардировщиков буквально вбили орудия в землю, правда, потеряв при этом еще две машины. Едва забинтовав просеченную осколками руку, Рузаев всю ночь греб веслом на плоту, сделанном из кузова грузовика, поддерживаемого пустыми бочками из-под бензина. На плоту стояла чудом уцелевшая радиостанция. Вместе с Рузаевым гребли еще трое солдат и пожилой штабной старшина.
Потом Рузаев лечился. И как только он выписался из госпиталя, его пригласил представитель фронтовой разведки и пояснил, что для подготовки специальной операции формируются разведгруппы, а в них катастрофически не хватает радистов.
Рузаев, конечно, не мог отказаться, и попал