голову в плечи.
– Скоро будет над Москвой?
– На Москву, судя по курсу, не полетит. Его цель – Сибирь, Урал и Казахстан.
– Замечательно! – у Хрущева задергалось лицо, – Во время всенародного праздника нарушитель летает над нашей страной как хочет и сам выбирает себе курс. Соедините меня со штабом ПВО! Спят они там, что ли?
Хрущев в ярости повернулся к Малиновскому спиной, сбежал с трибуны и кинулся к узлу связи.
– Маршала Бирюзова на связь. Срочно!
Офицер госбезопасности подал Хрущеву трубку.
– Центральный командный пункт ПВО! – ответил спокойный голос.
– Вы чем там занимаетесь? – Хрущев топнул ногой, – кто там у вас летает?
– Нарушитель, сверхвысотный самолет, предположительно американский разведчик. Принимаем меры.
– Знаю я ваши меры! В прошлом году американцы летали, и вы тоже все меры принимали. В апреле летали! Они в нашем небе хозяйничают как хотят, а вы все меры принимаете!
– Делаем, что можем, товарищ первый секретарь! Но у него потолок в полтора раза выше, чем у истребителей. Мы его не достаем.
– А где Королев с его ракетами? Где? Позор! Страна напрягла все силы, обеспечила ПВО всем необходимым, а вы один самолет остановить не можете!
– Никита Сергеевич, если бы я мог стать ракетой, полетел бы и сам сбил этого проклятого нарушителя!
– Принять меры! Докладывать каждые полчаса.
Хрущев бросил трубку на пол. Трубка раскололась, он наподдал ее и начал топтать ногами. Праздничные колонны подходили к Красной площади. Сюда же подруливал и иноземный самолет. И ничего сделать нельзя. Америка устанавливала свои порядки. Старший лейтенант Гарри Френсис Пауэрс выполнял задание.
Первая ракета пошла хорошо. Рев стартового ускорителя заставил звенеть стекла в казармах военного городка. О том, что сейчас будут стрелять ракетами на поражение цели, знали все. Еще час назад металлическим голосом взревела сирена, на этот раз не так, как на учебе, а более басовито.
В кабине управления стояли жара и духота.
– Дистанция? – подполковник Рузаев, командир дивизиона, не отрываясь от планшета, смахнул пот.
– Пятьдесят километров до входа в зону поражения.
– Сопровождение?
– Автоматическое! Перехожу на ручное! – офицер наведения, старший лейтенант Семенов, переключил тумблеры. Зеленая отметка цели поползла по экрану локатора. За ней тянулся зеленый крест сопровождения, напоминавший перекрестье прицела.
Война огненной волной прокатилась по всем офицерам. Рузаев повоевал достаточно. Семенову воевать не пришлось, но его отец погиб в сорок втором под Сталинградом, а старший брат вернулся, волоча не сгибающуюся ногу, через полгода после призыва в сорок четвертом. Войну они оба знали не понаслышке. Война – это холодные зимние ночи, это голод, это грязь, это разруха, это гибель близких. Это ночные налеты, когда, ложась вечером спать, ты не знаешь, доживешь ли до утра.
Они выжили