меня кто-то будит. Даже не придя в себя окончательно, я пугаюсь. Инстинкт.
Но на сей раз это не Бэбс. Это Мак. Он мягко гладит меня по голове. Терпеливо ждет, когда я вынырну из сна. Совсем не похоже на Бэбс, которая просто выдергивает меня из забытья всякий раз, когда приходит ко мне в комнату поболтать после полуночи.
Мак. Я впервые с ним наедине.
Он так часто бывает в пентхаусе, что швейцар просто его впустил. Даже не позвонил наверх предупредить. Я удивлена, что проспала его приход. Обычно я сразу понимаю, что он пришел к Бэбс. Он словно бы вбирает в себя всю энергию вокруг, отвлекает от меня. Ночи Мака – единственные, когда я способна полностью расслабиться. Пока Мак в пентхаусе, пока он мнет простыни Бэбс, она занята и искать меня не станет.
Я открываю глаза, медленно моргаю. Мак легонько касается моего плеча. Я сажусь. В комнате полутемно, но кое-что разглядеть можно. Свет из коридора падает на кровать, разбивая тьму на отдельные силуэты. Мак наклоняется ко мне так близко, что наши носы почти соприкасаются. Я щекой ощущаю его дыхание. Глаза у меня щиплет. Наверное, он пил.
На Маке плащ цвета хаки. В руке дипломат. Синий костюм, белая офисная рубашка. Невзирая на поздний час, его одежда выглядит свежей и отутюженной. Возможно, это фокус, доступный лишь людям с большими деньгами. У Мака они «старые». Безымянные. В отличие от денег Бэбс, у его денег нет имени или титула. Они просто старые, точно лежат где-то на чердаке. Пыльные, но ценные.
Я смотрю на него снизу вверх. Он красивее любого актера в кинофильмах. Он проводит рукой по волосам, немного их ероша. Непроизвольный мелкий жест, который так раздражает Бэбс. «Если ему нужно занять чем-то руки, пусть закуривает, мать его». А мне нравится смотреть, как он так делает. Словно он знает, что человек не вправе быть таким красивым, и пытается придать себе недостатков. Дать и другим шанс.
– Где Бэбс, малышка? – начинает Мак.
Я уже до мелочей знаю его интонации. Я знаю, как он просит Бэбс налить ему выпить, знаю хрипловатые рулады, какие он выводит, когда они с Бэбс занимаются сексом. От того, что, разговаривая со мной, он теперь называет ее не «твоя мама», как в день нашего знакомства, а Бэбс, мне становится грустно. Теперь даже он знает, что Бэбс может быть – всегда и только – Бэбс. Она никогда не меняется, даже ради меня. А еще мне не слишком нравится обращение «детка». Из его уст оно звучит не ласково, нет, это – просто ленивое словечко, которое он вворачивает, когда разговаривает с девочками, которые ничего для него не значат.
– Она вот уже несколько дней не отвечает на звонки, – продолжает он. – Я начал волноваться.
Я хочу сказать, что Бэбс не из тех, за кого волнуются, но говорю только:
– Ее тут нет.
Я боюсь, что, если сразу выдам слишком много информации, он уйдет.
– А где она? – спрашивает Мак.
– Она на тебя злится, – говорю я, надеясь так выиграть еще немного времени.
– Почему?
– Из-за той ночи. Когда ты купил подарок.
– Не понимаю.
Эпизод